Проклятие брачного договора

Та сбивалась и ехала под ногами, собираясь в неопрятные складки, и Дине каждый раз было стыдно, что она нарушает наведенный в вагоне порядок.

К тому моменту, как она добралась до своего купе, Дина так устала, словно не влезла в вагон, а разгрузила его. Купе было последним по коридору, то, что раньше называлось «у туалета». Правда, поезда сейчас были другие, и туалеты в них тоже, так что соседство ничем не мешало.

Во всех остальных купе уже спали люди. Самый удобный по времени поезд являлся проходящим, поэтому основная часть пассажиров давно уже расположилась согласно купленным билетам.

Пахло едой и чуть-чуть коньяком, а также носками, чужими разгоряченными телами, смесью разных духов, кофе из кофе машины, немного пылью и еще железом. Дина снова вздохнула, потому что ездить в поезде не любила.

Ну ничего-ничего. Сейчас она уберет чемодан под полку, таким образом избавившись от него до утра, дождется, пока тронется поезд и проводник пройдет по купе, скороговоркой объясняя нехитрые, давно навязшие в зубах правила, постелит белые простыни, коснется головой подушки, вставит в уши беруши, чтобы защититься от потенциального соседского храпа, и уснет.

А когда проснется – за окном будет уже Москва.

Она потянула дверь посильнее, и та наконец поддалась, пропуская Дину внутрь. Она дернула чемодан в последнем отчаянном рывке, оказалась внутри и замерла, не веря собственным глазам. Посредине купе стояли огромные мужские ботинки. На левой нижней полке лежала чья-то шапка – мужская вязанка с помпоном, на левой верхней – расхристанная сумка с документами (Дина успела даже заметить текст, написанный, кажется, на иврите, а рядом бумажку с надписью от руки по-русски: «Ктуба»).

На правой верхней полке валялся мужской пуховик, к слову, довольно дорогой. На правой нижней поверх не расправленного покрывала и без подушки ничком лежало тело…

Дина попятилась. Только трупа ей не хватало. В том, что мужчина мертв, она даже не сомневалась. Живые ТАК не лежали. Рванув с шеи шарф, она оглянулась, набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась заорать, как вдруг тело зашевелилось, перевернулось с живота на спину и так и осталось лежать, смиренно сложив руки крест-накрест.

Раздался мерный раскатистый храп, тут же заполонивший все пространство купе и заставивший потесниться густой аромат коньяка, висящий в воздухе. Спящий на полке мужик был жив, просто мертвецки пьян.

Дина в отчаянии посмотрела на часы. До отправления поезда оставалось две минуты.