Мойщик

Между заброшенной стройкой и унылыми складами, в старом облезлом гараже. Площадка, засыпанная мелкой щебенкой – слой пыли на лаковых босоножках от Валентино. Мойщик – поджарый юнец со стареньким пылесосом и шлангом для полива клумб. Присвистнул, оглядывая белый мазерати, когда она подъехала. Парень, ты вообще в своей жизни к чему-нибудь дороже жигулей прикасался? Развернуться, уехать, поискать другую мойку? Куда? Поздно уже, времени нет.

– Вы машину сможете хорошо помыть?

Угрюмо буркнул, приоткрыв наискось отколотый зуб:

– Помою, как надо.

Не верите – езжайте в другое место.

Ольга недовольно поджала губы, но все-таки загнала автомобиль в гараж.

Мойщик включил пылесос в розетку, испачканная рука потянулась за ключами.

– Оставляйте, через пару часов будет готова.

– Нет уж, я здесь подожду, если не возражаете.

Ольга, не пытаясь сбросить брезгливую гримасу с лица, присела на серо-белый пластиковый стул неподалеку, достала из сумки ай-пед. Еще чего, конечно, она останется и проследит, чтобы этот парень маргинального вида не вздумал прикасаться к ее любимому авто какой-нибудь грязной тряпкой.

Она бы вообще никогда в жизни не поехала бы на эту кустарную мойку, если бы не звонок Глеба поздним вечером по дороге домой:

– Оль! Катастрофа! Симомура завтра утром будет у нас. Звонил только что.

– Как завтра? Он же еще месяц собирался в Москве быть!

– Передумал, что-то у него не пошло с москвичами. Ты же знаешь, как с этим японцем: не так поклонились, хокку не вспомнили – все, харакири! Короче, он завтра в восемь в аэропорту будет.

Ольчик, ты встретишь?

– У меня встреча с Самсунгами утром, я же тебе говорила. Давай, ты или кто-то из замов встретит, а я пока разгребусь со своими.

– Олюнчик, дорогая моя, так ведь кроме тебя некому встречать. Валера с Игорем в Одессе, а я не могу, ты же знаешь, у меня массаж завтра на полвосьмого. Если спину с утра не проработаю, все – к вечеру скрутит. И потом у меня еще пару дел. А ниже рангом никого нельзя отправлять – японец обидится.

Котенок, да ты только встреть его, а мы подтянемся. Я сразу, как только…

Господи, опять котенок, тысячу раз она просила не называть ее так. И снова хорохорится, как мальчишка. Они с Глебом уже почти два года были любовниками, но Ольге все равно резала слух фальшь его бодрых словечек, показная бравада. Она всегда старалась гасить легкое раздражение, но порой срывалась, мелко истерила и потом сама на себя злилась.