Наташа и ее кобели

Аллка, одна из немногих деревенских девчонок, которая общается со мной чистосердечно и бескорыстно: по крайней мере не завидует и регулярно подкармливает. Кроме того, она симпатичная. Обесцвеченная пышная чёлка, шальной взгляд из-под длинных ресниц, затянутые поволокой голубые глаза, именуемые в народе блядскими, – короче, всё в Аллке гармонично и грамотно, кроме женской судьбы. Добрая она слишком для такой яркой внешности.

Накатив по паре стопочек, закусив вкусным деревенским хлебом, посыпанным солью, мы дружно идём курить за сараи.

Аллкина мама, работающая в огороде мотыгой, намаявшись за день, устало окликает дочь, вытирая со лба пот.

– Ну мы жрать-то будем сегодня, не? Наташа, с нами обедать сядешь? Ты такого вкусного борща, как у меня, в городе не найдёшь, – самодовольно нахваливает себя нескромная соседка. Я застенчиво киваю тёте Вале в знак согласия, виновато оглянувшись на её долговязую дочь, которая невозмутимо и молчаливо продолжает движение, сверкая загорелыми коленками, будто никого не слышит, – Опять они курить.

Ты пельмени в морозилку засунула?

– Ой, мам, – презрительно фыркает Аллка, морща аккуратный носик, – Шарику скормила пельмени твои.

– Вот стерва, вся в меня, – добродушно ржёт Аллкина мамашка, сотрясая воздух богатыми боками, – Лука нарви, к борщу.

– Ой, нарву…

– Как ты с ней невежливо, – замечаю я удивлённо, вынимая из протянутой пачки «L&m» сигарету. Купить их в посёлке можно только у местных барыг, да и то ночью, днём даже в магазине не вариант – продают исключительно мужикам.

Шовинизм. Глупость. Но что делать? Продавщицы, кстати, и сами дымят, но тоже тайком. Традиции.

С заднего двора деревенская жизнь выглядит немного иначе, чем с парадного входа. Здесь всё по-простому. Пахнет соляркой и машинным маслом, отдаёт коровьим навозом и соломой. Неизбалованный человеческим вниманием телёнок жадно тянется носом сквозь широкую щель в заборе. Белые куры любознательно заглядываются на нас с Аллкой в надежде разжиться съестным, но скоро понимают, что не выйдет.

Ой, петух, блин! А я в красном. Да и ну его. Отобьёмся.

Хорошо-то как! Ветерок. Солнышко.

– Ой, ну её, – отмахивается Аллка брезгливо, имея ввиду тётю Валю, – С утра Сизый, блять, пришел, а за ним его жена, истеричка конченая, прошмандень. Говорю дуре этой, – кивает дочка в сторону матери, – Не зови в дом мерина вонючего, как отец за порог, этот сюда, блять. Ну и чо… Та прошмандень этой прошмандени в волосы вцепилась, я разнимать.