Ты в своем уме, Кать?

Она резко развернулась в сторону неимоверно раздражающей ее родительницы, – Нормально надо дочерей воспитывать! Нормально, слышишь ты?

– Да мы, да я, – кандидат педагогических наук, охреневшая от неожиданного дерзкого выпада своей послушной и всегда вежливой девочки, на несколько секунд совершенно растерялась, – Что ж ты говоришь? Да разве не нормально?! Да я столько литературы перелопатила по педагогике! Да ты…

– Любить надо дочерей! Книжки она читала, – невежливо перебила жалко оправдывающуюся родственницу ненавидящая весь мир Светка, сурово сдвинув белесые брови и недружелюбно уставившись на несчастную воспаленными глазенками, – Толку от твоих книжек, только гнобила меня.

Ты вообще знаешь, чего я хочу? Хоть раз спрашивала?

– Я? Да я, – мать шумно вдохнула, набрала полную грудь воздуха и медленно, с чувством собственного достоинства, выдохнула. Уж, что-что, а ставить домашних на место она умела, – М-да. Быть благодарным – удел сильных, – она осуждающе покачала гордо посаженной головой в такт своим полным сакрального смысла словам и, манерно всплеснув изящными, ухоженными руками, словно подражая начинающей актрисе в дешевом драмтеатре, повысила голос почти до крика.

 – Забыла уже? Забыла? Как за мужиком чужим таскалась? Шалава. Дай тебе волю, ты бы так и осталась никчемной мойщицей уток, лишь бы к женатику своему поближе быть. Спасибо мне скажи!

– Спасибо. Уходи.

– Смелая такая? Смелая?! Да кто ты без меня? Кто ты без отца? – уже не на шутку разошлась обиженная фурия, покрывшись багровыми пятнами до самого декольте и брызгая во все стороны ядовитой змеиной слюной, стараясь задеть посмевшую ей противоречить соплячку как можно больнее.

– Человек я. Человек. Понятно? – устало прошептала слабеющая, теряющая уверенность в себе Светка, чувствуя, как её неумелая защита снова проваливается в яму самоуничижения.

– Человек, – с издевкой передразнила её злобная мамаша, интуитивно почувствовав своё превосходство, и перешла на уничтожающий, скрипящий, зомбирующий волю шепот, – Одна тебе дорога, милая, одна, слышишь? Под мостом будешь по рукам ходить, без образования, без поддержки! Дура! Знаю я из-за кого ты корчишь тут больную! Думаешь, придет к тебе? Никому, кроме нас с отцом, не нужна.

Никому, поняла?

Молоденькая медсестра в белой медицинской шапочке ненароком прервала очередную порцию нравоучительной брани, готовой опрометчиво сорваться с губ матери, оскорблённой эгоистичной и неблагодарной дочерью.