Основатель

Особенными зверствами отличались Нахтцеррет, которым в ту пору принадлежал Вышеград.

Однажды Золотые Осы устроили резню сразу в нескольких темных городских кварталах. С утра собиратели трупов устали грузить тела на телеги, а святая инквизиция сбилась с ног, но так никого и не изобличила. И хотя жалкие фонари никак не помогут спастись смертному, если его крови возжелает кто-либо из киндрэт, именно с тех самых пор пражане начали скрупулезно следить за освещением.

Лестница закончилась. Кристоф обернулся, посмотрел на открывшийся вид.

Сияющая огнями Прага лежала перед ним как на ладони. Босхет тоже с интересом изучил открывающуюся панораму, многозначительно хмыкнул и засунул руки в карманы куртки.

– Мэтр, помните восстание гуситов? А чуму? Трупы валялись прямо на улицах, а на площади святого Вацла каждую неделю кого-нибудь вешали, – добавил он мечтательно. – Теперь такого не увидишь.

У бетайласа была выборочная память на события прошлого. Единственно ценными дух-убийца считал эпидемии, войны и революции.

Остальное не имело особого значения.

– Помню, – отозвался кадаверциан и направился дальше.

Цель его находилась не на вершине, так что он проигнорировал широкую асфальтовую дорогу, ведущую на самый верх, и направился к петляющей по склону узкой тропинке.

Вокруг раскинулся большой парк. Старые клены и липы нависали над кадаверцианом, переплетенные ветви кустарника не давали свернуть в сторону. В отличие от остального города здесь еще чувствовалось дыхание уходящей зимы.

Клочки старого снега притаились в тени валунов, а деревья, казалось, только просыпались от холода.

Идти пришлось довольно долго, и, наконец, колдун увидел один из входов в катакомбы Петринского холма. Кристоф допускал, что люди могли замуровать вход или, еще хуже, обрушить своды. Но нет. Все, до чего додумались пражане, – перекрыть ведущий под землю черный провал металлической решеткой.

– Позвольте, мэтр. – Босхет выступил вперед, огляделся, взялся за прутья и без особого труда выдернул из камней ржавую конструкцию.

Подождал, пока кадаверциан войдет, нырнул в темноту следом и аккуратно поставил створку «ворот» на прежнее место, чтобы не привлекать к открытому входу в подземелья лишнего внимания.

Стены, пол и потолок в катакомбах были неровными. Пахло сыростью и гнилыми листьями. Шагов через двадцать коридор резко повернул налево и пошел вниз. Миновав первый подземный перекресток, Кристоф пригнулся – свод стал очень низким.