Ночной всадник

Молчание действовало подобно кислоте, сжигая все без огня. И Бирн осознал всю ценность того, что утратил хозяин ранчо. Кислота горечи и тоски глубоко проела тело Джо и сейчас подбиралась к сердцу. Девушка сказала, что отец угасает уже шесть месяцев. Шесть месяцев! Шесть месяцев непрерывных аутодафе!

Джо безмолвно ждал; его смирение означало, что он предчувствовал скорую смерть, которая посетит его намного раньше, чем предмет его желаний. Тишина воцарилась в комнате. Молчала дочь, и ее глаза потемнели от горя, хотя она по-прежнему не смотрела на отца.

Бирну пришло в голову, что не только умирающий отец является причиной ее горя, ведь взгляд Кети устремился скорее мимо, чем на больного. Она тоже ждала? Придавала ли ей печальную серьезность некая тайна?

И Бак Дэниелс. Он тоже не проронил ни слова. Только с поразительной ловкостью одну за другой скручивал сигареты и выкуривал их за полдюжины титанических затяжек. Мысли его вовсе не отличались сложностью. Он любил девушку, и эта любовь наложила печать на его лицо.

Бак отчаянно желал Кети; его желание напоминало муки Тантала, слишком сильные, чтобы их когда-либо было можно удовлетворить. Однако он тоже чаще смотрел не на любимую, а в пространство. Дэниелс тоже ждал!

Камберленд что-то почувствовал и встревожился, сейчас он больше напоминал радиолюбителя, собиравшего информацию из мирового эфира.

Так что Бирн не слишком удивился, когда посреди этого угрюмого созерцания старик предостерегающе поднял указательный палец.

Кети и Дэниелс замерли на стульях, а Рэндалл вздрогнул. Конечно, ничего не случилось. Ветер, сотрясавший дом после обеда, теперь усилился и дул все с большей яростью; вероятно, старик услышал его завывания и представил, что до него доносится некий ожидаемый звук.

Но палец снова поднялся, рука выпрямилась, отчаянно дрожа, и Джо посмотрел на посетителей вспыхнувшими от исступленной и болезненной радости глазами.

– Слышите! – воскликнул он. – Опять!

– Что? – спросила Кети.

– Говорю вам, я их слышу.

Губы девушки побелели и приоткрылись, но Кети сдержалась и медленно оглянулась, словно взывая о помощи. Темно-бронзовый цвет кожи Бака сменился на болезненно-желтый, на его лице отразился несомненный страх. Затем Дэниелс подошел к окну и резко его распахнул. Ветер ворвался в комнату, дунул на пламя в очаге, и огромные тени внезапно метнулись по стенам, а стулья качнулись, словно при землетрясении. Даже люди вдруг показались нереальными.