На Курсе. Часть 1

Сирилл у Юры, как у заядлого болельщика, видимо вызывал подобные чувства. Сам «Наш» камерунец, ничего не имел против. Футбол он любил, но предпочитал вечерами со своими, такими же, как он черными и в дредах парнями, бросать баскетбольный мяч. В то лето, имена футболистов из сборной Камеруна, таких как «Старый колдун»– Роже Милла, Ндхоно и Маканаки, упоминали так же часто, как и имена Диего Марадонны и Александра Заварова.

Сирилл был на пару лет старше, от своих коллег по блоку. Чуть обособленно держался, как и все иностранцы и больше времени проводил со своими земляками.

В строительном техникуме, который закончил Алексей, не было иностранцев, только студенты с союзных республик, а уж тем более о темнокожих африканцах не было и речи. Раззнакомившись ближе с Сириллом, он увидел, что все эти вязаные шапочки летом, пестрые кроссовки, длинные футболки на выпуск, встречающиеся в клипах у МС Хаммера и Бобби Брауна не выдумка поп индустрии, а обычный быт черных парней. «Наш» Сирилл был типичный представитель своей субкультуры.

Огромному Юре, с черной шевелюрой и громовым голосом, винницкий Коля был полной противоположностью. Худой и высокий, он тихо и мало говорил. Юра мог с бокалом пива часами рассуждать о футболе и французских романах Оноре, так он называл Бальзака, в то время как Коля просто молча его слушал и курил. Только иногда, выдыхая дым, проговаривал: «Ну! Ты, Юра…». На самом деле у Юры было что-то бальзаковское, от широты мысли до размера бокала, который он часто просто забывал брать, предпочитая просто винную бутылку в руках.

Не говоря уже о внешнем, почти портретном сходстве. Алексей в их компанию влился очень быстро и во всех смыслах. Пиво из бочки, той, что стояла в Дюковском, сменялось портвейном «777», а кассета с записью Бориса Гребенщиковым следовала за кассетой с «Айрон Мейден», и май 1990 года переходил в июнь.

Но, 30 мая привычный график студенческой жизни был нарушен на несколько дней. Одессу средь бела дня посетило самое настоящее землетрясение.

Алексей стоял у окна своей комнаты на восьмом этаже, равномерно раскачиваясь со ступней на пятки. Потом уперся в подоконник руками и понял, что раскачивание он не прекратил, если точнее, что что-то его качает и дальше. Ощущение, которое его посетило в тот момент, с чем-то сравнить было не возможно, по причине отсутствия подобного. Пол под ногами в комнате общежития зашатался как в вагоне поезда, который переходит с одного пути на другой.