Чёрная волна

Ерофей Лавинь был младше Ивана на семь лет, но выглядел старше на все двадцать. Волосы седой бородёнки остро топорщились, как намагниченная металлическая стружка. Осунувшееся лицо, красные глаза и мелкие нервные движения пальцев дополняли образ несчастного пейзанина, потерявшегося в столице Империи.

Запущенный вид брата подтвердил подозрения Ивана в том, что Ерофей продолжал «собственное расследование», то есть шлялся по улицам Моску, заглядывал в бандитские притоны, о расположении которых вычитал в криминальной хронике.

Бандитскими эти притоны были лишь в воображении журналистов. На самом деле Ерофей бродил по дешёвым кабаре, нарываясь на неприятности. Царапины и ссадины на лице указывали на то, что охранники, устав от плохо одетого пейзанина, который задавал посетителям странные вопросы о мёртвых девочках, отрабатывали на нём боксёрские приёмы, а потом выкидывали за дверь.

Ерофей поднялся со стула для посетителей и сделал шаг вперёд. Грязная одежда колыхнулась на нём, как простыня на трупе:

– Иван, я не должен был… Прости.

Иван откинулся в кресле и брезгливо поглядел на брата:

– А ну сядь обратно, слышишь?

Вены на тощей шее Ерофея вздулись от волнения:

– Ты не имеешь права судить. Я не могу сидеть, когда… – Вены сдулись, Ерофей поперхнулся словами и послушно сел.

Теперь Иван Лавинь резко поднялся с кресла. Поправил белый ремень мундира – из-за выросшего живота, ремень постоянно спускался куда-то вниз, в ту зона тела, которую шеф-капитан давно уже не видел. Уперевшись кулаками в стол, Иван Лавинь перегнулся через него, приблизившись лицом к брату.

– Когда что? – зловеще переспросил Иван, зная, что тон его голоса пугал брата.

– Когда… всё неясно. Где моя девочка? Её нет, её не ищут…

– Мне показалось, или ты обвиняешь меня в чём-то?

Ерофей сипло выдавил из себя «нет». Но тут же вскочил и грохнул кулаком по столу:

– Да, чёрт побери, обвиняю! Люди пропадают сотнями, а вы… ты…

– Что мы? Что я?

– Вы сидите и ничего не делаете.

Перегнувшись через стол, шеф-капитан коротко и быстро ударил брата в челюсть.

Ерофей мгновенно успокоился.

Стул под ним словно приобрёл ещё большую наклонную поверхность. Хватаясь за столешницу, Ерофей повалился на пол, утягивая за собой бумаги и шнур ординатёра. Иван спокойно придержал экран и вырвал шнур из рук брата.