Истины нет. Том 1

Однако, – продолжил он, – тяжкое обвинение, выдвинутое этой девушке, которую я не раз видел в городе и даже на богослужении, требует разбирательства и надлежащего суда. Господь не одобряет поспешности в таких серьезных делах. Их негоже вести торопливо.

Охотник, ни слова не говоря, направился к выходу, ощущая спиной удивленный и одновременно гневный взгляд епископа.

«Как ты заговорил теперь! – подумал он. – А сколько несчастных невинных ты сжег поспешно, не разобравшись, стараясь отыскать ведьму, которая истязает этот край! Только тебе ли тягаться с колдовством такой силы?»

Десятки глаз следили за ним с возрастающим любопытством.

Кйорт зачерпнул деревянным кубком освященной воды из большой серебряной чаши у входа и вернулся.

– Нарцилла может зайти в церковь, но не обмакнуть пальцев, – заговорил он тихим, чуть хриплым голосом, не предвещавшим ничего доброго пленнице, которая извивалась на полу, пытаясь дотянуться до сковывающего ее кинжала. – Может зайти в церковь, но не произносить молитв. Может зайти в церковь, но не веровать, а смеяться над глупцами, которые видят только ее соблазнительные формы.

И все считают ее истинной верующей, но истина – вот где…

С этими словами он неожиданно плеснул воду пленнице прямо в лицо. Она еще пыталась в последний момент увернуться, но это движение запоздало. Послышалось шипение, будто зашкворчало на раскаленной сковородке жирное мясо, и запахло фекалиями. Вопль боли вознесся под своды и вернулся оглушающим эхом. Нарцилла извивалась и протирала руками глаза, словно это могло избавить ее от страданий.

Не дав окружающим опомниться, Кйорт схватил свою жертву за волосы и показал ее лицо епископу. Тот вздрогнул и побледнел, как если бы увидел самого Нечистого.

– Так ли выглядит добропорядочная, честная девушка, ходящая в церковь и слушающая ваши проповеди? – с чуть заметной издевкой спросил он. – Это Нарцилла! Кавалер ордена Нечистого. Любовница его Знаменосца. Так нужно ли еще разбирательство?

Охотник развернулся и показал суккуба остальным.

Вместо красивого, залитого слезами лица они увидели страшную картину. Клочьями висела сползающая розовая нежная кожа, под ней виднелась другая – блестящая, ярко-красная, с черными разводами ожогов. В налитых кровью Радастана глазах читалась ненависть. За черными губами и желтыми зубами извивался узкий и гибкий черный язык, лоснящийся и липкий, раздвоенный на конце.

– Осквернитель! – вскричал епископ, отстраняясь от суккуба и гневно глядя на Кйорта.