Последний кабальеро

Последний кабальеро

Максим Владимирович

История каждого дома и каждой семьи особенная. Каждый мнит себя героем. Все хотят стать мерилом чести и совести. Но много ли есть таких, кто сможет ответить на вопрос, человек ли он, утвердительно? Страна старых легенд забытого народа, развалин недавнего прошлого, ещё мнящего себя силой, и новых, агрессивных идей и жажды наживы. И вечных как сама Земля историй, которые никогда не кончаются…

Последний кабальеро

Максим Владимирович

Посвящается Н.

 Р.

© Максим Владимирович, 2016

ISBN 978-5-4483-5197-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Память

Только змеи сбрасывают кожи,

Чтоб душа старела и росла.

Мы, увы, со змеями не схожи,

Мы меняем души, не тела.

Я – угрюмый и упрямый зодчий

Храма, восстающего во мгле,

Я возревновал о славе Отчей,

Как на небесах, и на земле.

И тогда повеет ветер странный —

И прольется с неба страшный свет,

Это Млечный Путь расцвел нежданно

Садом ослепительных планет.

Предо мной предстанет, мне неведом,

Путник, скрыв лицо; но все пойму,

Видя льва, стремящегося следом,

И орла, летящего к нему.

Крикну я… но разве кто поможет,

Чтоб моя душа не умерла?

Только змеи сбрасывают кожи,

Мы меняем души, не тела.

Николай Гумилёв. Память.1920

Глава первая

Когда собрался в дорогу, посмотри, не кружатся ли в небе над тобой птицы.

(индейская поговорка).

Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится. От Матфея 23:12.

– Дон Хуан опять играет в прятки со своим прошлым. Слышишь, снова проклинает этого поганца, Диего Веракрус Кавальеро. И когда это всё кончится?! Надо позвать отца Мигеля, пока старик не схватился за пистолеты! Как станет стрелять, держись! Ну, брысь, паршивые птицы!

Большая и медленная, как сама земля, служанка Сабина раздражённо выплеснула содержимое бадьи в сухую канаву, где лениво трепыхались почти белые от пыли цыплята.

Птицы с писком разбежались от поднятой волны тёмной грязи. Сабина не любила кричащее племя куриц, считая их порождением самой Тьмы. Поэтому попытка отравить жизнь хоть таким ничтожным созданием птичьего племени воспринимала, как достойное дело для истинно верующего человека.