Восставший

Ел с ложечки, ходил под себя, с тоской смотрел на узкий прямоугольник окна. Друиды лесного святилища ухаживали за необычным пациентом с отрешенным усердием, как, впрочем, и за любым другим, что попадал к ним в руки.

Только встав, наконец, на ноги, Нергал осознал, насколько же он ослаб. Мужчина превратился в блеклую тень самого себя. Мышцы полностью атрофировались, сухожилия и связки едва держали. Глаза слезились от непривычного дневного света; новая кожа, появившаяся взамен сгоревшей, приобрела пепельно-бурый оттенок.

На ней не осталось ни следа былых татуировок и шрамов, Рихтер словно заново родился. Хотя, в каком-то смысле так оно и было.

Два года мужчина учился ходить заново. Мучительно долго делал первые шаги, обессиленно падал и вновь поднимался. День ото дня, неделя за неделей, пройденное расстояние росло, тело понемногу обретало толику былой силы. Еще три года ушло на то, чтобы восстановить хотя бы намек на прежнюю скорость и выносливость.

Окрепнув, Рихтер покинул святилище и обосновался здесь, в Бруске, занимаясь простой и тяжелой работой, наедая мышцы, кое-как вспоминая былые навыки и умения.

Поначалу к нему относились подозрительно, как ко всякому странному пришельцу, но вскоре чужаку удалось завоевать особое уважение жителей деревни.

Рихтер встряхнулся, отгоняя воспоминания. Хорошо, конечно, мечтать, нежась на теплом утреннем солнышке, но пришла пора приниматься за дела. Деньги сами себя не заработают, так или иначе приходится им помогать.

Мужчина легко соскочил с крыльца, размеренной упругой походкой направился в центр Бруски, к высоким двухэтажным хоромам, где проживал староста с многочисленным семейством.

Дом выделялся отделкой и красотой даже на фоне соседних богатых построек, а что уж говорить о нищенской хибаре Нергала. Впрочем, почему бы и нет? Это же староста, ему по должности положено выделяться…

Широкая дверь бесшумно отворилась, староста Хануман, словно почуяв приближение первого посетителя, вышел на крыльцо, горделиво подбоченившись.

Крупный дородный мужчина, едва переваливший за пятый десяток, умный и в меру властолюбивый, он правил Бруской вот уже лет двадцать, да еще столько же впереди, если только боги не откажут в удаче.

Завидев Нергала, староста приветливо кивнул, позволив себе благосклонную улыбку. Ему не очень-то нравился этот чужак, но повода для открытой вражды тот никогда не подавал: беспрекословно исполнял прямые указания, брался за любую, самую грязную работу.