Нестор

– Одна от него польза,– говорила Надежда,– хоть пенсию оставил нам с Кирюшей.

Оставшись одна, без мужа, с маленьким ребенком, несмотря на все трудности военного времени, Надежда расцвела и в свои двадцать пять лет стала прелестной женщиной. На нее стали обращать внимание, и недостатка в поклонниках не было. Но она не торопилась – не хотела ошибиться во второй раз и осторожно выбирала для Кирилла нового отца.

С Васадзе она познакомилась на второй день, когда тот остался у Лариных. Выйдя утром на кухню приготовить завтрак, навстречу ей из-за большого общего стола поднялся, по-военному склонив голову и даже прищелкнув каблуками, среднего роста симпатичный молодой человек.

Светлые коротко стриженные волосы, чуть более темные, мягкие усы, зеленоватые, с медовым отливом смелые глаза, прямой аккуратный нос. Гимнастерка с алыми погонами Алексеевского военного училища подчеркивала крепкую широкоплечую фигуру. Нина Васильевна, которая хлопотала тут же, познакомила их.

– Наденька, – сказала она,– если вы не против, он поживет здесь некоторое время? Мы ему очень обязаны, а идти ему некуда.

– Пусть живет. – Улыбнулась Надежда. – Но вот погоны придется спороть. Так будет лучше.

Вечером на кухне на огромном сундуке, где хранили скудные продукты, Васадзе устроили постель.

– Будете охранять муку от мышей,– пошутила Нина Васильевна.

Но долго охранять не пришлось – уже через неделю Николай перебрался к молодой вдове, и неширокая кровать Надежды вполне уместила их обоих.

Через месяц капитан Ларин был уже на ногах.

Злой, угрюмый— Васадзе его не узнавал. Некогда прямой, упругий, уверенный в себе фронтовой офицер ссутулился и бесконечно курил папиросы на кухне с открытой форточкой, вымораживая и так плохо обогреваемую комнату. Он мучился не из-за ноябрьского поражения и даже не из-за погибших друзей – солдаты гибнут на войне, – а из-за своей страны, которая катилась в тартарары. За которую он воевал, которую любил и в непобедимость которой верил, и которая принесла ему такую боль и разочарование. Человек действия, он не мог долго оставаться в унынии и неопределенности.

В начале января большевики из пулеметов расстреляли демонстрацию рабочих в Петрограде. Были убитые, раненые. Это событие опять свалило в постель поправлявшегося Ларина.

– Как он мог? Этот подлец Подвойский! Он же в духовной семинарии учился! – клял он организатора этого расстрела. Нина Васильевна прикрывала ему рот ладошкой и умоляла не пугать детей.