Изнанка миров

Шальная веселая радость захлестнула, и уже я весело ухмыльнулся, глядя на здоровяка, закинувшего голову назад, пытающегося остановить кровь; на его дружков, неуверенно переглядывающихся между собой и явно не ожидающих подобного расклада. Как же вместо очередных побоев и веселого развлечения Крыса показала свои зубы? Это же так интересно бить других, но почему-то никому не нравится, когда бьют его.

Олег, встряхнув головой, и не обращая внимания на текущую из носа кровь шагнул вперед, глаза бешеные, налитые кровью.

Он явно справился с собой, всё-таки, их хорошо учили в школе бокса. Первый удар я даже попытался отбить, прикрыв голову рукой, но слабенькую попытку натренированный кулак даже не заметил, и по мне словно ударили мешком, набитым камнями. Я отлетел к стене и, ударившись об нее, начал медленно сползать, мир кружиться перед глазами начало темнеть, а дальше удары посыпались один за другим.

Олег бил, словно отбойный молоток, в холодной ярости забыв обо всем, натренированные в зале кулаки опускались один за одним, целясь в сжавшееся возле стены тело, пару раз даже попав в кирпич, заставив скривиться от боли и продолжив бить еще сильнее.

– Поганая тварь, забывшая свое место! Неудачник, лох, мусор под ногами! – кричал Олег.

Крысёныш одним своим видом в тряпье вызывал в нем брезгливость. И плевать, что его определили в их класс за какие-то школьные достижения и выигранные олимпиады. Всё это чушь. Никому не нужный бред, как и большая часть того, что рассказывали в школе.

Жизнь принадлежит ему и таким, как его отец с его друзьями. А не всяким неудачником, вроде этого. Он бил бы еще, но сзади подлетели его друзья, стали оттягивать за руки от уже не шевелящегося тела возле стены.

– Стой, дурак, ты же его убьешь, – он еще напоследок попытался его пнуть, только сейчас начав осознавать все последствия того, что натворил. Крысеныш и вправду мог погибнуть, и тогда это уже не удастся скрыть. Начнутся расспросы, расследование кто-то что-то может взболтнуть.

Холодный пот прошиб его сразу, такое даже отец может и не суметь замять. Тогда плакала карьера и всё то будущее, которое предок заботливо подготовил для сына.

– Спокойно, – его голос даже не дрогнул. – Я в норме, – и друзья послушно отпустили руки, привыкнув за годы подчиняться ему.

Шагнув вперед, он, как их учили, нащупал трепещущую жилку на шее у крысеныша – жив. Грызуны все живучие, а значит, самое страшное обошлось.