Пролог

Непонятно было одно – сделал она это из благородного порыва, чтобы жителям не приходилось ездить за этим всем в дальние дали, или это всё было ради удовлетворения её собственных капризов…

Поначалу, жители с неохотой брались за выполнение поручений приезжих сумасбродниц, но, видя все преображения городка, стали прислушиваться к ним наравне с Брэмом! Оно и верно, до послушниц в Оуквилле был лишь размеренный бардак, да один, ныне покойный, травник-самоучка. Врачевание, выращивание и сбор лечебных растений, приём родов- всё это девочки делали, не прося ничего взамен, ну, почти, лишь небольшую помощь по хозяйству.

А местные юноши и рады были! Все как один, наперебой стремились помочь им: то рыбы наловят на неделю вперёд, то починят в доме чего, в общем, помощников всегда хватало. Почему-то, в неокрепших юных умах стойко засела мысль, что городские девушки куда особеннее, чем те, что живут с ними уже долгие годы по соседству в глуши. И если Морриган нагло пользовалась этим, то Пальмира не придавала подобным ребячествам особого значения. По её словам: «Мальчишки- всегда мальчишки, будь то мудрый старец, или неопытный юнец, на уме у них одно и то же – как бы даму попрекраснее, да в закоулок поукромнее…». Но несмотря на её холодный нрав, самые горячие юноши стремились растопить её сердце. Как следствие, вместо прикосновений теплых и нежных губ, их одаряли взглядом настолько ледяным, что даже суровый король севера ощутил бы себя жалкой блохой на пыльном сапоге мироздания.

По вечерам в трактире устраивались шумные застолья: те, кто ходили в большие города, рассказывали новости и слухи из других королевств; охотники радовались хорошей добыче, а послушницы любили послушать истории стариков о суровых и жестоких временах, когда на земле властвовали кровожадные боги и жестокие титаны.

В один из таких вечеров, из чащи, со стороны тракта, послышался странный нарастающий шум. Дозорные зазвонили в колокол, и жители поспешили к воротам. По мере приближения вереницы огней к Оуквиллу, шум превращался в задорную, бойкую, отгоняющую сон, музыку: «Это же гимн „Огненных крыльев“!» – вскрикнула Морриган, сияя от счастья. Во всех четырёх королевствах были свои дома актёрского мастерства, самые именитые из них: «Огненные крылья», чьи постановки завораживали и изумляли своей таинственностью и мистерией; «Призраки льдов», славившиеся своими дрессировщиками и акробатами; «Равнинные ветра», музыка и песни которых словно могли влиять на саму погоду.