Смерть вне очереди

– Кать, да тебе вечно что-нибудь кажется! – возмутилась я, ничего не услышав, но здесь и впрямь от входной двери донеслось какое-то шуршание.

– Тсс! – приложила Катька палец к губам и поднялась. Я вслед за ней.

Вместе мы на мысках потопали в маленькую прихожую. Через секунду я решила, что окончательно чокнулась: из-под двери в наш номер решительно заполз белый лист бумаги, сложенный пополам. Я начала моргать. Лист не исчез.

– Это, наверно, Женька, – догадалась Любимова и, резко прильнув к двери, повернула ключ и распахнула ее.

Коридор до самого лифта был пуст. Тогда Катя захлопнула дверь и подняла лист с пола. Развернула его.

– Ну что там? – заинтересованно спросила я, глядя, как у нее удлиняется лицо.

– Что за чепуха? Нет, он у меня получит! – Катерина дерзко смяла бумагу в руке и твердой походкой направилась к друзьям. Громко постучала. Я ждала ее на пороге, вытягивая шею, как жираф. Вот на стук вышел Женя. – Что это значит?

– Что? О чем ты, киса?

– Я тебе дам кису! – взорвалась подруга.

Она у меня такая! С ней не забалуешь! – Это ты написал эту бредятину? Что это вообще такое? – Катька сунула Логинову под нос белый лист. Они стояли на расстоянии от меня, но, по-моему, он сморщился.

– Что это за бредни?

– А я про что!

– Солнышко, если бы я писал тебе записку, знаешь, что бы там было? – игриво пропел Жека и, приблизив губы к уху подруги, стал нашептывать ей что-то такое, от чего подруга покраснела и смущенно заулыбалась. Засим они и вовсе принялись целоваться прямо в коридоре, возле двери номера.

– Кхе-кхе! – подала я голос. Миловаться можно и после того, как мы поймем, кто подсунул нам под дверь записку. И кстати, что в ней?

Катька, вняв моему покашливанию, отстранилась и выдвинула новое предположение:

– Может, это Паша написал?

– Хм… Судя по тексту, очень даже мог. Но почерк не его. Пахан! – крикнул в комнату Женя. – Ты писал им записку?

– Чего? – раздалось из глубины номера отдаленное Пашино недопонимание. – Какую еще записку?

– Вот эту! – громко рявкнул Евгений и потряс белой бумагой, как будто Самойлов мог разглядеть, что там, из комнаты.

Он не поленился, вышел на порог и взял из Женькиных рук таинственное послание.

– Ты че, издеваешься? Зачем бы я стал такое писать? Обратись в сумасшедший дом, видимо, это оттуда прислали, – от души посоветовал он Катьке, оба друга зашли в номер и закрыли дверь.

Любимова вернулась несолоно хлебавши, полная негодования.