Главная роль

– Матильда! – сказала она, едва завидев горничную, менявшую цветы в вазе. – Можешь подарить мне свое платье?

– Простите, мадам? – та бросила свое занятие и взглянула на молодую госпожу в легком недоумении.

– Мне нужно любое твое платье, – спокойно повторила Арабелла. – Из тех, что ты надеваешь, когда выходишь в город…

Матильда сжала тонкие губы и кивнула:

– Хорошо, мадам, – ее по обыкновению суровое лицо сохраняло хладнокровие. – Вам нужно принести его сейчас?

– Нет. Как освободишься, – сказала Арабелла и шевельнула бровями.

– Даже, если она и это доложит Генриху, – подумала девушка про себя, – то вряд ли его будет волновать какое-то платье. Удивлюсь, если он об этом вдруг спросит.

* * * *

Лакей Франк отошел от окна и поспешил открыть входную дверь. Действительно, ночное освещение не обмануло его и это прибыл хозяин дома – Генрих Дюпен, возвращения которого из Нанта ждали не ранее завтрашнего дня.

– Месье Генрих! – слуга поспешил принять у него чемодан. – Рады вашему возращению!

– Добрый вечер, Франк, – устало сказал тот и прислушался.

В большом доме стояла мрачная тишина, пламя от свечей рисовало на стенах причудливые фигуры. Мебель в бордово-коричневых тонах в это время суток навевала усталость и печаль.

– Как Жаклин? – спросил Генрих после паузы.

Франк принял у хозяина одежду и отвел взгляд:

– Был еще один приступ, месье. Мадам в постели… – он замялся. – Доктор сказал, что она уже не встанет…

Генрих сглотнул слюну, сжимая губы в полоску.

Выражение его лица выражало прискорбную смиренность, гладкий подбородок дрогнул. Так мог выглядеть человек, который осознает реальность, смирился с нею, но иногда испытывает желание открыто протестовать. Он прошелся туда-сюда возле лестницы, потом пробормотал:

– Может быть, мне не стоило уезжать…

Франк бросил взгляд на своего хозяина.

– Прошу прощения, месье, – сказал он. – Но мадам больна почти год. Ваше присутствие в Париже никак бы не повлияло на ситуацию…

Генрих ничего не ответил.

Казалось, он вообще не слышал этих слов, будучи погруженным в свои мысли. Он сделал глубокий вдох, выпрямил спину и тяжелой поступью направился на второй этаж. У дверей спальни он столкнулся с выходящей оттуда служанкой.

– Ой, месье Генрих! – зашептала Матильда, прижимая к груди ладонь. – Вы вернулись!

Тот осторожно заглянул в комнату:

– Как она?

– Мадам уснула, – ответила служанка. – Я дала ей снотворное. Думаю, она проспит до утра.