Разбойник, ставший легендой

Отпущение грехов я уже начал воспринимать как очередную пытку. Переминаясь с ноги на ноги, чтобы хоть как-то помочь своему положению, я одновременно с этим подавляя в себе просто немыслимое желание послать все к чертям, и нагрубить священнику. Но за прошедшие две недели мне успели доходчиво объяснить, что меня примерно ждет, если я так поступлю во время развернувшейся казни. А потому мне оставалось только сохранять смирение.

Но стоило проповеди закончиться, как я вздохнул с облегчением, и как мне показалось, также поступила большая часть народа.

Даже светящийся благодатью на протяжении всей казни герцог, стал отчего-то более счастливым.

Казнь медленно, но верно переходила в свою кульминацию. Гомон жителей вскоре утих и сменился молчаливым предвкушением. Меня подвели к центру платформы, поставив прямо на деревянные створки, тут ко мне подоспел палач. Невольно я заметил на его руке клеймо в виде рассеченного пополам круга – знак бывших преступников, которые были пойманы короной, и, понеся наказание, решили служить правителю.

В общих чертах – предатели, отношение к которым, однозначно, было крайне негативным со стороны любого преступного сообщества.

Рука палача нависла над моей макушкой, следом я, почувствовал, как вокруг моей шеи затягивается веревка. Во время повешения человек умирает, прежде всего, от перелома шеи, так что я, наверное, даже не почувствую боли. Вернее я на это надеялся.

Палач уже закончил необходимые приготовления и сейчас терпеливо ждал в сторонке, у рычага, который должен был распахнуть деревянные створки, те самые, что у меня под ногами.

Герцог Кристиан фон Юнион не мог не воспользоваться моментом, и не толкнуть какую-нибудь вдохновленную речь. Поэтому догадываться, зачем он слез с лошади и подошел к эшафоту, нужды не было. Его золотые доспехи переливались в закатном солнце, а красный плащ грациозно развевался на ветру, создавая поистине величественный вид.

Набрав полную грудь воздуха, он начал говорить:

– Дорогие жители нашего славного города Граника! – грандиозно прокричал он голосом, который, на мой взгляд, был слишком уж приторно-противным, но в ответ на его вступление прозвучала волна радостных возгласов. Настолько смазливая картина, что меня начало тошнить от всей этой «сладости».

– Сегодня знаменательный день в истории нашего города.