Святоша

От этих слов, произнесённых его глубоким, чистым и сильным голосом Любе хотелось немедленно предаться Иисусу всей душой и телом. А когда отец Андрей заболевал или уезжал по делам епархии, службы становились для неё скучны и тягостны.

Она любила отца Андрея любовью, очень похожей на ту, которую проповедовал Иисус: ей не требовалось, чтобы он обращал на неё внимание или игнорировал других людей. Было достаточно того, что он выходил на амвон почти каждый день на богослужениях и совершал каждение, а Люба украдкой следила за его точными и неспешными движениями, упиваясь неизреченной сладостью.

Она отдавала себе отчёт, что вряд ли смогла бы так же сильно полюбить женщину, а значит к её чувству примешивалось томление плоти, и всё же Люба не считала эту любовь греховной, а потому никогда не исповедовалась в ней, даже подружкам или матери. Никто не знал, как сильно она привязана к Заозёрскому дьякону и как теперь скучает по его звучным молитвам.

Молитва, как всегда, успокоила и утешила Любу. Она вспомнила, что Иисус обещал своим ученикам помощь и награду за гонения, а ведь ей вряд ли придётся испытать на себе то, что испытали первые христиане. Ну, подумаешь, понасмехаются немного… однако Люба изрядно переоценивала свою стойкость.

В понедельник она встала очень рано и тщательно подготовилась к школе: прочитала не только утреннее правило, но и молитвы Оптинских старцев на начало дня, о даровании терпения, об умножении любви и искоренении ненависти и всякой злобы, а также призывание помощи Духа Святаго на всякое доброе дело.

Однако все эти приготовления не помогли.

Глава 2. Буллинг

Уже во дворе школы она встретилась со своими одноклассницами. Все они были одеты современно, по моде: или в безразмерные брюки и рубашки, или в вызывающе короткие юбочки. Лили среди них не наблюдалось.

– Эй, новенькая! – позвала её одна, с розовыми волосами, надутыми губами и черно подведёнными глазами.

 – Курить будешь? – и протянула маленький металлический аппарат, от которого тянуло синтетическим фруктовым запахом.

Люба отшатнулась, как будто увидела беса. На самом деле, это он и был. Пробормотала испуганно:

– Нет, спасибо.

– Да лан, чё ты, мы никому не скажем! – подмигнула другая, с зелёными волосами, в папиной одежде (или страшего брата?) и кедах.