Пешком и проездом. Петербургские хроники

когда батюшка зевнул, и, причастившись тайн, подмигнул мне. Дескать, вел себя не по-христиански – а вот, извольте: очистился. Только рог каким-то чудом не отвалился. Он много раз занимал очередь, вертя своим наростом. Так и я много раз, проходя мимо Руси, хрустел раскрошенным стеклом, потому что враги постоянно взрывают Русь и желают ей зла.

Наконец, к асфальту приложили мордой и Русь, так что она обернулась Морфеем: заснула богатырским сном. Автомобильный нарост исчез. Морфей назвался компьютерным клубом, но куда ему против градоначальников! Там заседали в чайниках сплошные заколдованные сони. Мордой об асфальт!

Сейчас не понять, что с этой частью лица. Опять заклеено пластырем.

Скобарь

Иногда кажется, что ты совсем ничего не знаешь о своем городе. Кто там кого построил – Трезини ли Растрелли или наоборот, и что с ними делал Монферран – какое мне дело? Мне рассказывали об этом сотни раз, и я все с неизменным удовольствием забывал.

Но когда приезжают друзья и начинаешь их водить по улицам, кое-что припоминается.

Правда, Монферран тут не при чем. Кое-какие другие достопримечательности приходят на ум.

Например, один домишко на Нарвском проспекте, четырнадцатый номер. Трезини его, конечно, не стал бы строить, и даже за нужник бы не признал при любой, пусть самой неотложной, нужде. Для нужника ему бы понадобился хоть какой-нибудь плохонький барельеф, а здесь и этого нет.

Но дом был славен. Не знаю, как сейчас, но в 90-е годы – был. Потому что в этом доме, в одной из квартир, жил волшебник. Он был, как вы догадываетесь, экстрасенс. И к нему не зарастала тропа, потому что он привораживал, завораживал, отмораживал, возвращал, находил, выкатывал на яйцо и так далее.

Особенно лихо у него получалось с непорядочными мужьями.

Вот придет от такого непорядочного мужа порядочная жена и попросит: верните! приворожите! Гуляет, дескать, сволочь, и не ночует дома.

А волшебник на это:

– Я могу поставить ему скобу. Астральную. И пришпандорить к вам. Но нужно ли вам это? Да, он будет сидеть дома, но весьма безучастно. Как предмет, как телевизор в углу. Неодушевленный феномен.

Многие, однако, соглашались на скобу, потому как и не ждали одушевленности от супругов: на хрена она, когда анатомический аппарат в исправности?

Помню, были у меня какие-то проблемы, и я надумал на этого колдуна посмотреть. И даже зашел в этот дом, поднялся по лестнице.

Ощущение возникло очень, очень нехорошее.