Цветочное недоразумение

Цветочное недоразумение

Марина Владимировна Ефиминюк

Опекуны несносных леди #4

Виолу Фэйр, выпускницу пансиона, от самостоятельной жизни отделяет один шаг. Вернее, один человек: опекун Ричард Ховард. Он хозяин издательского дома, привык читать людей как открытую книгу и точно знает, что надо юной леди, увлеченной составлением букетов. И это точно не собственная цветочная лавка! Тогда Виола идет на хитрость…

Марина Ефиминюк

Цветочное недоразумение

Приемная Ричарда Ховарда, хозяина издательского дома «Ховард и сын», оказалась безнадежно пуста.

За большим рабочим столом стоял стул, а секретаря не было. Я тоже стояла. В помятом дорожном платье, с саквояжем в одной руке и с букетом в коричневой бумаге – в другой. И решительно планировала покончить с опекуном!

В смысле, расстаться с ним.

Ой!

Потребовать отказаться от меня…

Попросить!

Ну, вы поняли.

Опекунство надо мной Ричарду Ховарду досталось по завещанию от отца. Вместе с издательским домом, типографией и книжными магазинчиками.

В общем, я была не самой важной частью наследства. Да и не самой благородной, будем честны. Пусть и окончила пансион для магически одаренных девиц из хороших семей.

Но благородную из меня почти сделали. За десять-то лет! Ладно… Старались сделать. Они, в пансионе, не виноваты, что ботаника мне всегда нравилась больше уроков хороших манер. Пять дней назад я выпустилась, решительно настроилась забрать оставшиеся от моих родителей золотые и открыть цветочную лавку.

Каждая цветочная фея о такой мечтает!

Заставив меня встрепенуться, открылась дверь кабинета. В приемную вышел худощавый темноволосый мужчина в строгом костюме. Он на ходу изучал бумаги, но резко поднял голову и остановился.

В карих глазах не мелькнуло ни проблеска узнавания. Похоже, с памятью у людей в столь почтенном возрасте совсем плохо. Все-таки тридцать с лишним лет! Но сам-то опекун держался молодцом: в густых волосах ни одного седого волоска, а взгляд острый.

– Здравствуйте, господин Ховард! – звонко поздоровалась я.

Мы виделись три года назад на похоронах его уважаемого отца. Тогда я собрала букет в знак искренних соболезнований: хризантемы, бархатцы и мята, перевязанные черной лентой. Прощальный подарок замечательному человеку, который много лет оплачивал осиротевшей дочери своего бывшего садовника приличный пансион и берёг для нее небольшое родительское наследство. Ричард тогда спросил, кто возложил чайный набор.