Либерия

Когда поборнику православной веры это удавалось, колдун дергался и мотал головой, стряхивая на затоптанный снег алые капли крови. Наконец один из стрельцов, попридержав рьяного служителя культа, начал что-то ему укоризненно выговаривать. Но поп вырвался, затряс кулаками, и до Алексея донеслось: «Анафеме предам! Нечестивому пособляешь?!» вперемешку с отборным матом.

Молодой человек покачал головой. Смотреть, как избивают беззащитного связанного старика, было противно, а вмешиваться глупо.

Силы не равны, помочь – не поможешь, только себе костерок рядом обеспечишь.

– Мужики, а за что его жечь-то собрались? – обратился он к стоящим рядом крестьянам.

– Знамо дело, за что, – мрачно буркнул один из них, – за колдовство.

– Он, колдун-то, тут в лесу живет, а где – никто не знает, – снова встрял дед с клюкой. – Отец Паисий сказывал, будто это он недород нынче наслал, да и ранние морозы – его же рук дело. Слыхано ли дело, на Семиона Столпника уже снег лег! Жито убрать не поспели, так часть под снегом и осталась.

А отец Паисий у нас, ого-го, герой! Ишь, как кочетом наскакивает! Он сам колдуна-то поймал, когда тот из леса выполз. Хорошо стрельцы рядом были, а то не известно еще, кто бы кого одолел.

– Чего ты языком попусту мелешь, Ширяй! – вмешался сивый мужик в лохматом малахае. – Знамо дело, вера православная сильнее, одолел бы поп колдуна.

– Вера, вера… – бурчал дед. – Вера, оно, конечно… Колдун-то старым богам кланяется, да говорят, больно силен.

Как бы пакостить не стал. Проклянет, не ровен час, нас…

– Да не каркай ты, дурья башка! До старости дожил, а ума не нажил. – Сивый аж в сердцах плюнул.

Стоящий рядом с ним мужик, зло глядя на болтливого Ширяя, уже закатывал рукава. Дед ойкнул и попятился, стараясь побыстрее исчезнуть с глаз рассерженных односельчан.

Отец Паисий, видимо утомившись, оставил пленника в покое, отошел в сторону и бормотал себе под нос – то ли ругался, то ли молился.

Колдун поднял голову и повернулся к толпе. Молодой человек впервые увидел его лицо – старое, изрезанное морщинами и залитое кровью. Сквозь свисающие прядями волосы яростно сверкали зеленые глаза. Старик обвел толпу высокомерным и презрительным взглядом и наткнулся на Алексея. В глазах колдуна мелькнуло удивление, он усмехнулся, разбитые губы беззвучно шевельнулись, словно старик хотел что-то сказать, но передумал.