Электрик

Электрик

Марина и Сергей Дяченко

«Храп в купе стих только под утро. Пока Лена и Нина пили чай в пыльной щели между дерматиновыми полками, попутчик спал тихо, как младенец, и казался вполне довольным жизнью.

В половине восьмого утра Лена и Нина вышли на асфальтовую ленту перрона, растрескавшегося и мокрого. Одинокий носильщик попытался навязать свои услуги, а когда это не удалось, просто пошел следом, и железная телега его грохотала, будто катафалк. Сумерки растворились, обнажив далекий лес, здание вокзальчика и площадку с желтым автобусом; на боку автобуса краснела большая, наполовину ободранная наклейка: “Загоровск – город живого дерева!”»

Марина и Сергей Дяченко

Электрик

Храп в купе стих только под утро.

Пока Лена и Нина пили чай в пыльной щели между дерматиновыми полками, попутчик спал тихо, как младенец, и казался вполне довольным жизнью.

В половине восьмого утра Лена и Нина вышли на асфальтовую ленту перрона, растрескавшегося и мокрого. Одинокий носильщик попытался навязать свои услуги, а когда это не удалось, просто пошел следом, и железная телега его грохотала, будто катафалк.

Сумерки растворились, обнажив далекий лес, здание вокзальчика и площадку с желтым автобусом; на боку автобуса краснела большая, наполовину ободранная наклейка: «Загоровск – город живого дерева!»

– Спят же с ним какие-то бабы, – бормотала Лена себе под нос. – Храпит, и храпит, и хрюкает… Вот же блин, за всю ночь даже не задремала, башка раскалывается…

Нина молча протянула ей таблетку баралгина, вторую, поморщившись, проглотила сама.

Желтый автобус шел из пункта А в пункт Б почти час. Выгрузив чемодан на автовокзале, Лена с прищуром огляделась:

– Здравствуй, город Задрипанск!

Двое-трое прохожих обернулись на эти ее слова, обменялись взглядами и пошли дальше.

Лена ненавидела все командировки, кроме заграничных. В город Загоровск она отказывалась ехать категорически. Еще вчера.

– Зато здесь легко дышится, – осторожно заметила Нина.

Ответом был взгляд, означавший: «Я презираю твой фальшивый оптимизм».

Лена переживала личный крах: до вчерашнего дня она была уверена, что связь с шефом дает ей особые права и возвышает над презренным бытом; вчера за два часа до поезда шеф объяснил ей, кто она такая и чего стоит: «Не поедешь, куда посылает фирма, – пойдешь, куда пошлю я». Шеф был зол и говорил громче, чем требовалось, поэтому не было человека в офисе, который не знал бы точного содержания их с Леной беседы.