Дверь

Исполненный благоговейного страха, он просил Господа обратить внимание на страждущих и волей своей, вмешавшись в дела земные, облегчить их судьбу. Так он продолжал усердно молить Творца до тех пор, пока на душе не становилось спокойно и слезы умиления не начинали течь по щекам. Тогда сердце его наполнялось благостной спокойной и светлой радостью, он понимал, что Господь услышал его, и с этими детьми теперь все будет в порядке. Он продолжал молиться и вновь видел страждущих, гонимых, невинно убиенных, и вновь с большим усердием становился на колени.

И вновь все эти лица, искаженные болью и страданием, проплывали перед его внутренним взором уже умиротворенные, утешенные, находясь в безопасности, – больше ничего им не угрожало.

Те же, кто погиб, немедленно возносились наверх, за пределы различаемого взором Кифы. А он, молясь и вновь слыша отклик в сердце, в душе своей, заново наполнялся радостью и любовью.

Часто Кифа, страшась, что он впал в прелесть, обращался к своему духовнику Алипе, но тот раз за разом наставлял свое духовное чадо продолжать свое молитвенное правило, стараться не отступать от него.

Он говорил, что ему, через его внутренний взор указывают именно на тех, кто больше всего сейчас нуждается в молитвенной помощи, и именно в этом задача Кифы – не пропустить ни одного, за всех помолиться. Что это не только дар, но и громадная ответственность.

Точно и мягко Алипа, подбирал нужные слова, верные примеры и выдержки из святого писания, как раньше Иван подбирал нужные отмычки к замку.

Наставляя, Алипа укреплял его терпение и волю.

Духовник научил как не поддаться гордыне и не впасть в настоящую прелесть, как идти осторожно и твердо по духовному пути, избегая бесовских ловушек, с изобилием встречавшихся в жизни каждого монаха.

Маленькая узкая комната больше похожа на заставленный коридор. Множество икон на стенах украшали восточный угол кельи. Ровно горит огонек лампады перед образом Казанской Божьей Матери. Вдоль одной стены, почти во всю ее длину, поместился старый книжный шкаф, напротив него, вдоль другой – небольшой стол и топчан – лежанка монаха.

Шкаф и топчан разделяло метра полтора свободного пространства. Две других противоположных стены почти полностью занимали окно и дверной проем. Дверь открывалась не до конца – мешал шкаф, поэтому полному человеку было бы затруднительно попасть в келью. Личных вещей немного, все они на своих местах, в комнате чисто и опрятно.

Пять утра. Кифа на коленях перед образами.