Между двух мужей

А раз на мою профессию есть спрос, значит, имеются и предложения.

Падать пузом в грязь, не жалея вечернего наряда, стрелять с обеих рук, быстро бегать на шпильках и спинным мозгом чувствовать опасность, – этому всему я научилась давно. И на отсутствие работы мне все последние годы жаловаться не приходится.

Но отдыхать все-таки надо. Вот я и отдыхала, лежала в гамаке, почитывала журнальчики, гоняла белок и слушала по вечерам, как тетя Мила на террасе воюет с комарами, а из-за близости озера к вечеру их налетало к нам мириады.

Комарье и всякого вида гнусь, от которых не спасал даже «Раптор», – это было единственным, что отравляло тете Миле жизнь. Они в буквальном смысле слова доводили ее до слез, чего я искренне не понимала.

– Женечка! Они опять здесь! – как только начинало темнеть, горько стонала она, сидя на веранде, и полотенце взлетало над тетушкиной головой, как пропеллер. – Наглые! Жирные! Жужжат! Ничего не понимают! Женя! Что мне с ними делать?!

– Поймать каждого поодиночке – и тапками его по мордасам, – лениво бормотала я, не вставая с гамака и лишь набрасывая на себя старенький плед, потому что к вечеру от воды начинало тянуть сыростью.

– Женечка, ну я же серьезно! Ты же умная, смелая, все знаешь, все умеешь… ну подскажи ты мне какой-нибудь способ! Какой-нибудь способ есть, чтобы их всех побороть?! – чуть не плакала тетушка.

– Ага. Бросок через плечо с переломом позвоночника, – бормотала я, но уже тише, потому что тетя Мила на шутки подобного рода могла отреагировать весьма нервно.

Но в конце концов жалость к единственному существу, которое вызывало во мне родственную и никогда не преходящую нежность, победила, и на следующее же утро мы с тетей Милой отправились на моем «Фольксвагене» в город, чтобы накупить всякой разной химии для тотального уничтожения этих кровопийц.

А вернувшись, мы обнаружили, что к нам гости. Со скамейки, стоявшей у дома, навстречу нам поднялась грузноватая фигура.

– Милена Андреевна! Здравствуйте, – негромко обратилась она к тете Миле.

– Добрый день… – растерянно ответила та.

Я вгляделась в немолодое лицо женщины, показавшееся мне смутно знакомым. Не столько некрасивое, сколько неухоженное – с сероватой кожей, какими-то размытыми следами дешевой косметики, словно бы прорезанное поперек полоской тонких бесцветных губ… где я видела это лицо?

– Я – Зина… Зина, Борина жена. Ну, Бори, сына Капитолины Аркадьевны!

– А… Да-да!

– Простите, что я так поздно.