Ужасы зимних дней

Вот он уже близко, слышно сбивчивое дыхание, оборачивается… попался, наконец! Успел схватил засранца за капюшон, пока он снова не метнулся в сторону! Мальчишка тут же попытался вырваться, расстегнуть куртку, но молния заела.

– Пусти! Пусти, сука! – верещал он, пинаясь рваными кроссовками, от которых отлетали комья грязи.

– Сюда дай! – вырвать шуршащий пакет из мелких ручонок оказалось несложно. – Совсем охерели уже, шпана…

В ответ стоило ожидать густого потока многоэтажного детского мата, неумело слепленного из всего, что уличный мальчишка успел наслушаться за свою недолгую жизнь… Но, когда я брезгливо отвернулся и сделал несколько шагов, позади послышался тихий плач.

Воришка стоял, опустив голову, и скулил, будто побитый щенок.

Вот ведь… Если и есть в мире звук, сигнализирующий о том, что произошла несправедливость, то это именно такой вот тихий детский плач. И именно этот плач заставляет ощутить себя той самой «сукой».

«Да что это я в самом деле? Не, ну он своровал, а я побежал чисто на автомате… А теперь что? Может хоть угостить?»

Мальчишка выглядел как типичный дворовый беспризорник, на вид лет десять, не больше.

Грязная куртка не по размеру, рваная обувка, шапка цветом неотличима от грязи вокруг. На ней даже какой-то узор ещё угадывается. Раньше, наверное, яркой была, красивой, а теперь…

А теперь под ней этот вот бедолага. На грязных обветренных щеках потёки слёз, под носом следы засохших соплей. Слипшиеся волосёнки из-под шапки выглядывают. Сразу вспомнилось, как по пути на работу и обратно видел стайки таких пацанов.

Всегда мельком, боковым зрением. В самом деле, чего на них смотреть-то? Но теперь вот, стою, разглядываю…

– Погоди, – как только я шагнул обратно, мальчишка тут же приготовился бежать. – Тебя как зовут?

– Артёмка, – ответил тот после недолгой паузы. Карие глаза недоверчиво глядели исподлобья. Всё ещё готов в любой момент дать дёру. Наверняка думает, что сейчас дам подзатыльник или за ухо схвачу…

– На, – я протянул мандарин.

Мальчишка посмотрел на меня как на глупого. Мол, издеваешься, дядь? Но потом всё-таки осторожно взял и тут же принялся разрывать цедру грязными ногтями. – Тут живёшь?

– Угу… – донеслось из набитого рта. Из уголков губ на куртку капал сладкий сок. – Вон там. На Мясникова…

Теперь понятно. В той стороне стояли новостройки-свечки, а за ними, совсем на отшибе – двухэтажки. Их несколько лет назад аварийными объявили и людей расселять стали.