Змей Горыныч и Марья-Царевна. Версия 20.21

Только я уже староват для этой работы, сынок вон мой её покараулит Змей Горыныч.

Царь посмотрел на сына Желтоглазого Горына Полоза, Змея Горыныча и содрогнулся. Ну чистый аспид! Глаза как мельничьи жернова, тело все в зеленой блестящей чешуе, когти как сабли булатные, зубы как ножи острые. «Да, – подумал царь и усмехнулся, – на такого смотреть страшно, не то чтобы близко подойти».

– Не – не – не! – сразу замотал головой Змей услышав своё имя, – меня суда не впутывай! Тебе надо, ты и стереги.

У меня своих дел полно!

– Я вот тебе сейчас дам! – ругнулся Полоз и яркое оранжевое пламя вырвалось из его ноздрей, – Деловой нашелся! Вырос! Как значит батя денег дай с друзьями посидеть так он вот он, а как отцу помочь не допросишься. А ну взял царевну и в темницу отнёс. Бегом!

Змей тяжело вздохнул исподлобья, посмотрев на отца.

– Ну батя…

– Не батькай! – грозно пригрозил кулаком Полоз, – Я всё сказал!

Марья вцепилась в отцовский кафтан.

– Батюшка не отдавайте меня им.

Я из терема ни нагой больше в горнице своей запрусь и сидеть там буду как мышь под веником! – обещала она.

Но было уже поздно Полоз с царем ударили по рукам, и страшный Змей Горыныч, не обращая никакого внимания на то что царевна визжала и брыкалась бесцеремонно потащил её в Палаты.

– Ну добро Полозушка, – обрадовался царь и пожал холодную лапу чудовища, – А через годик я за ней пришлю, как жениха подберу подходящего.

Но прошел годик, за ним другой, там и третий, а Царь – Микула не спешил забирать свою дочь из логова Желтоглазого Горына – Полоза.

Зима сменялась весною, лето осенью. То снежные бураны выли над Каменными Палатами высоко в Репейских горах, то вешние ливни омывали серые обледеневшие стены царевниной тюрьмы. Расцветала Марья в дали от родного дома сидючи в темнице под присмотром Змея Горыныча. По началу дня такого не было, когда бы она не плакала.

– Сбегу я от вас, чудища поганые! – грозила царевна, размазывая по лицу горькие слезы и дергала толстые прутья зарешёченного окна.

– Скатертью дорога, – мрачно шутил Змей, – дверку не придержать тебе?

– А ты и в правду отпустил бы меня Змеюшка, – просила Марья, – Ну зачем я тебе?

А Змей и рад бы был отпустить девицу, но не мог уж очень она ему приглянулась.

– Сиди где сидишь, – со вздохом говорил он, понимая, что взаимности ему не дождаться.

И Марье ничего не оставалось как сидеть взаперти.