Сбежавшая принцесса

Берт невольно стал перебирать в голове знатные райанские фамилии – пытался понять, что за семья у этой леди, и из-за чего от выбранного родителями супруга она надумала бежать не в монастырь, не с тайным возлюбленным, не к дальним родственникам, наконец, – а с уезжающим ниийцем.

«Отметь, ей нужен именно брак. Её родители так этого побега не оставят? Будут догонять и проверять?» – увидел в деле очевидную проблему Берт.

Между тем, леди, увидевшая в его молчании отказ, принялась, не вставая из реверанса, лихорадочно говорить в пол:

– Клянусь, ваше сиятельство, я буду идеальной женой! Я справлюсь и со светскими, и с хозяйственными обязанностями, я хорошо образована и ничем вас не опозорю, я в совершенстве владею ниийским… – она тут же и перешла на ниийский и принялась лихорадочно перечислять все те бесчисленные достоинства, коими должна была обладать идеальная жена.

Берту стало мучительно больно всё это выслушивать; хотя, чем дальше леди говорила, тем звонче и уверенней звучал её голос, в самом этом лихорадочном, быстром монологе отчаяние её проступало всё отчётливее.

– Ах!.. – вдруг подскочила она, прервав саму себя, и впервые устремила на него прямой взгляд – в её серых, отдающих в синеву глазах, стояла паника. – Я потом, в Ниии, если вам будет угодно, уйду в монастырь…

Голос её сорвался – Берт сделал вывод, что в монастырь ей совсем не хочется, и она высказала это от отчаяния, в попытке уговорить его.

Она нервно дёрнулась, опустила глаза, спохватилась и остановила пальцы, теребящие платье, заставив их вновь одеревенеть, и, кажется, набирала воздуха, чтобы выдать ещё одну порцию своих несомненных преимуществ в качестве пригодной для брака особы – но Берт успел первым, потому что у него в голове картина, наконец, сошлась.

– Именно замуж и именно за меня? – тихо и спокойно повторил он.

Она подняла на него глаза, напуганные и умоляющие, и теперь они показались ему гораздо более синими, чем сперва – возможно, потому что других вариантов тут не могло быть.

– Я бастард, ваше высочество, – напомнил ей Берт.

– Да хоть дьявол! – эмоционально всплеснула она руками, но тут же запнулась, осознав, что именно воскликнула, покраснела, мерно и аккуратно вернула руки на место, и вновь склонилась в реверансе с тихим: – Простите, ваше сиятельство.