Черный лебедь

Нина прервала поток его нерадостных мыслей, игриво прижавшись обнаженной грудью к нему и проведя руками по его крепким, мускулистым бедрам.

Мужчина перестал сопротивляться чарам обольстительницы, захватил одной рукой ее затылок, второй жадно обнял за талию и медленно, по-хозяйски поцеловал, вовлекаясь в ее игру. «Решаем вопросы по мере их поступления», – решил он и, подняв на руки, понес женщину на кровать.

Но, видно, Штольцев предварительно принес подношение каким-то богам, так как его отчаянное нежелание лететь на отдых с Ниной было услышано.

В другой раз телефонный звонок, прервавший приятный процесс, заставил бы его чертыхнуться. А сейчас это был шанс «отмазаться» : трусливо убежать по срочному делу и на досуге найти убедительную причину отказаться от поездки.

Звонил Рогозин.

– Штолянчик, Штолюшечка, Штоленька, Штолюнюсик!!! Глебушка! Рабом твоим буду. Требуй в оплату, что хочешь. Клянусь, никогда в жизни больше ни о чем не попрошу.

Такой явный перебор с уменьшительно-ласкательными формами фамилии ничего хорошего не сулил.

Но Глеб готов был ринуться в пасть к крокодилу, только бы избежать неприятного разговора с Ниной. Поэтому на лице он изобразил крайнее недовольство, а в душе тихой волной поднималось ликование. Какова бы ни была причина звонка, ничто не могло омрачить дух свободы, который уже явственно ощущался в воздухе.

– Рогозин, и не проси, я улетаю с Ниной на отдых, – по возможности твердо, чтобы показать женщине честность его намерений и в то же время не отпугнуть спасителя.

В общем, как убегающая от петуха курица: «Не слишком ли быстро я бегу?!»

Рогозин, с которым они были родней братьев, естественно, сделал вид, что не услышал отказа, и продолжил:

– Глебушка, ты же понимаешь, я никому не могу это дело поручить. Ты лучший. Нет, ты единственный, кто может справиться.

По мере того, как Рогозин занимался «предварительными ласками», стремясь умаслить друга, на лице Глеба проступало поочередно недовольство, огорчение, возмущение, за которыми опытный физиогномист легко увидел бы облегчение.

– Да, друг, ты мне, конечно, подложил свинью, но отказать тебе я не могу. О компенсации мы поговорим позднее.

Такое быстрое согласие озадачило Рогозина, который подумал, что друг явно не в себе и нужно будет проверить обратную связь. Убедиться, правильно ли тот его понял – ведь просьба была явно не по его профилю. На всякий случай он переспросил:

– Так ты точно согласился? – и, получив положительный ответ, успокоился.