Летящие в сны

Будто и не замечает меня, будто и не помнит меня, идет через пустыню, по каким-то своим делам, не поймешь, каким, меня в ее мире как будто и не существует.

– Что ты так… хоть бы встретились где-нибудь, поговорили…

– Да как ты смеешь…

Оборачивается – злая, кипит, клокочет, – мерцает рубиновый глаз.

– А что такого?

– После того… что ты сделал… тогда…

Холодею. Не помню, что я сделал. И когда – тогда. Столько лет прошло, тут уже самого себя не помню, какой я тогда был, как только вспомнил ее…

И все-таки… не хочется отступать… так быстро…

– Слушай, а я не помню, а что я сделал?

Останавливается.

Замирает. Прислушивается – к безмолвию пустыни.

– И я не помню… миллионы лет прошло… но нехорошее что-то…

– Так давай будто бы и не было ничего…

– Было же…

– Что было… Мне, может, самому было бы стыдно за то, что было… что я там сделал…

Идем – через пустыню, из ниоткуда, в никуда. Почему-то не так я представлял себе нашу встречу… да я ее никак себе не представлял…

– Кем работаешь?

– А?

– Кем работаешь, говорю?

Она отвечает – каким-то замысловатым словечком, об которое сломаешь не только язык, но и голову.

Почему-то стесняюсь спросить – что это значит.

– А ты?

Отвечаю. Кивает. И видно по ее рубиновому глазу, что она тоже ничего не поняла…

Нет, второй глаз у нее тоже есть – совсем крохотный, под первым, рядом с зачатками носа и рта. И длиннющие пальцы, одни пальцы, без рук. И толстенный хвост, извивается, хлопает, прыгает по песку. Рисует фигуры.

– А то… заходи как-нибудь.

– А?

– Заходи как-нибудь… говорю.

– Спасибо. Как-нибудь.

Говорит так, что я понимаю – не зайдет. Слишком большое расстояние между нашими мирами. И я к ней – не зайду, чувствую, мне там будут не рады…

Идем. Через пустыню. В никуда.

Хочу спросить ее адрес, хоть радиоволну – и не спрашиваю. Диктую частоту своей волны – на всякий случай.

– Спасибо.

Говорит таким тоном, что я понимаю – она со мной не свяжется.

И все-таки… не может это быть… так… после всего, что было, после всего, что мы пережили, черт возьми, были же вместе, когда-то, так давно, что уже и не помним, как это было.

Но было же, трава, высушенная августом, солнце утонуло в заводи, серпик месяца запутался в ветках, идем куда-то – по траве, какой тогда был я, какая тогда была она, какие мы были…

Изменился…

Киваю. Наверное, она права. Наверное, я и правда совсем другой, не помню, каким я был раньше. Но каким-то был.