Письма проклятой

Мои руки согревались, а аромат корицы дурманил и успокаивал. Так горько и сладко одновременно. А потом звон посуды. Мне принесли ужин, и пришлось открыть глаза.

Когда я увидела, что мне придется есть, то пожалела, что проснулась. Мне принесли одну холодную картошину, полстакана молока и кусок черного хлеба.

На вкус совсем не плохо, поэтому я съела все. Затем пилюли. Две белых маленьких и одна желтоватая. Все как обычно.

– У тебя осталось что-то? Я могу доесть? – Спросила Нелли. Тяжелое дыхание с шипением вырвалось из ее груди.

Я вздрогнула от неожиданности. Я совсем забыла, что я здесь не одна.

Руки Нелли дрожали от холода, ее глубокий и одновременной безумный взгляд заставил меня дрожать.

– Прости, Нелли. Я была очень голодна.

Она безмолвно смотрела на меня, будто ничего не услышала и все еще ждала, что я ей дам доесть свой ужин. И только спустя пару минут она громко засмеялась. Смех ее был колючий, словно морозный ветер. Но потом она быстро успокоилась, легла на свою кровать и заснула.

Теперь я могла снова писать. Писать, чтобы сохранить часть рассудка, что у меня осталось, пока меня не свалит в сон.

В таких условиях тяжело написать что-то внятное. Пальцы не слушаются, а мысли ускользают с такой быстротой, что догонять их тяжелее, чем поймать каторжника. Но я чувствую, что мне необходимо это делать. Мой рассудок теряется в лабиринтах разума, оставляя лишь легкий отблеск моих воспоминаний, то и дело мелькающих у меня в голове.

Эти воспоминания о детстве. Я помню ветер, развивающий мои густые волосы, я помню поля, раскинувшиеся от моего дома до края земли.

Я будто и сейчас чувствую те запахи и звуки.

Звонкие голоса птиц и их сладкое пение разливаются в моей памяти. Шелест мягкой, шелковистой травы под босыми ногами. Я будто чувствую ее тепло и нежность.

Белые стены так давят на меня сейчас, перед глазами туман, я закрываю их и мне легче. Легче перенестись в те времена, когда все было хорошо. Когда моя мама, о которой я почти ничего не помню, брала нас с сестрой за руки и вела в цветущую оранжерею.

Я помню цветы, разные цветы, их аромат, который витал в воздухе. Мама собирала букеты и расставляла их по всему дому.

Особенно мне нравились кувшинки, но в оранжерее их не было. Они росли только в пруду не далеко от нашего родового поместья. Они казались мне самыми волшебными, потому что росли только в воде.

Нелли начинает стонать во сне и что-то бормочет себе под нос. Я не могу разобрать, что именно.