Семья

Один из сотрудников постоянно относил туда чёрные мешки с мусором, скорее всего туда совсем никто не ходил. Было около четырёх утра, мы спустились в холодный подвал, взломав основной замок, висевший на стальной цепи у входа. Подвал находился прямо под нашими комнатами, и меня это не на шутку встревожило. Марк уходил всё дальше по холодному тёмному тоннелю, спускаясь уже по третьей лестнице вниз. Никто из нас не произносил ни звука около двадцати минут, пока мы не обнаружили старую, обвисшую железную дверь. Я приложил голову к двери и начал прислушиваться.

Мёртвая тишина окружила нас. Холодный пот потёк по моему лбу. Марк поднёс указательный палец к губам. Тишина длилась около двух минут, пока по ту сторону двери не послышался крик. Я достал из правого кармана порванных штанов отмычки, украденные из медицинского кабинета, аккуратно вставил их в замочную скважину и приступил к взлому. Марк молчал, по его рукам побежали едва заметные мурашки. И вот, наконец, треск открывшегося замка. Я взглянул на Марка с надеждой на то, что он не так сильно напуган, как я, но я ошибся. Я зашёл первым, Марк забрал из замка отмычки. Кроме крика помощи в помещении не было ничего слышно. Мы шли около пяти минут, не спеша, ибо страх и холод не давали ускориться. Наконец, мы приблизились к его источнику.

В старой комнате под приютом находилась лаборатория с клетками, похожими на те, в которых держат больших животных, в другом углу стоял большой холодильник с множеством квадратных отсеков. Слева от входа в комнату был расположен операционный стол, на потолке над ним зеркало в полный рост человека, а рядом ящик с медицинскими инструментами.

Всё это вызвало такой ужас, что Марк уронил мои отмычки и создал невыносимо громкое эхо по всему коридору. Мы переглянулись, через секунду крик в дальнем углу стал ещё громче – он звал на помощь. Сердце стало биться сильнее. Марк потащил меня в ближайший шкаф для одежды и закрыл, а сам залез под операционный стол и накрылся чёрным пакетом, лежащем на столе. Я закрыл рот руками и стал дышать медленно, как мог. На двери шкафа была вырезана фраза: «Под гнётом ужаса, настигшего нас в детстве, мы ждём спасенья даже в самом страшном месте». Под ней, видимо тем же ножом, подпись фамилий шести сирот, которых должны были усыновить. Боже… Что же здесь происходит.… Из шкафа я видел только стол, а что происходило в комнате, мне было неизвестно. Через несколько минут стало понятно, что этот звук никто не услышал, и я вышел наружу.