Високосный февраль

Только отстаньте.

Из ванной услышала, как Митя с воодушевлением рассказывает теще о том, что все получилось.

– Она согласилась, Ирина Борисовна! Ну что, я молодец?

Маша, сплевывая зубную пасту, усмехнулась: ага, молодец! Митя любил, когда его хвалили. Но это не его заслуга, это ее решение. Не захотела бы – фиг бы уговорил. Она такая – никогда против воли. Маленькая, худенькая, бледненькая девочка с милым и детским кукольным личиком и огромными голубыми глазами. Девочка-подросток. А за этой мягкой, светлой личиной – кремень, алмаз.

Непробиваемая скала. И все это знали. И на работе в том числе. Поэтому все так и вышло. Все, все. Главное – не вспоминать, опять затянет тоска. Такая тоска и обида – хоть в петлю. Скорее бы закончился этот бесконечный високосный февраль. Скорее бы весна.

Отъезд был назначен через два дня. Конечно, приехала мама – руководить сборами. Мите, при всей их взаимной любви, этого она ни за что не доверила бы.

Маша сидела на диване и вяло кивала. Мама доставала из шкафа вещи и смотрела на дочь: это? А это? А может быть, это?

Маша кивала и давила зевок.

Мама пыталась скрыть раздражение – все-таки дочь не совсем здорова. Делаем скидку. Впрочем, а когда с ней, с ее милой Машей, было легко? Вот именно.

Наконец чемодан был собран, и Машу – слава богу – отпустили спать. Сквозь дрему Маша слышала шепот, доносящейся с кухни – понятно, опять секреты, опять дружба против нее. Ну и черт с вами. Завтра она тю-тю! Поминай как звали.

Утро было морозным, зябким и голубоватым – красиво.

Иней укрыл и украсил черные голые ветки деревьев, как нарядил.

Прорвались по Кольцевой и, слава богу, встали на Ярославку. Замелькали коттеджные поселки, белые поля, темные перелески, и начались деревушки – низенькие, темно-серые, с покосившимися кривобокими домиками, из кривых и коротких печных труб которых вился слабый дымок, рассеивавшийся в атмосфере. Частоколы ветхого штакетника, скворечники и скамейки, маленькие домики сельпо, оббитые пластиком – для красоты.

Леса становились все более густыми, а деревеньки – более жалкими, работающих печных труб все меньше. Российская глубинка, что вы хотите.

Маша уснула, а когда открыла глаза, увидела узкую дорогу вдоль сказочного Берендеева леса – высоченные, темные ели, густо присыпанные снегом, стояли плотной стеной вдоль дороги, петляющей и бесконечной. Воздух дрожал от мороза, малиновое солнце слегка прикрывала легкая синеватая дымка.