Дочь Деметры

Что сделал офицер, Кора не заметила – воспользовавшись моментом, она выскочила из лифта и, тяжело дыша, прижалась к стене. Следовало бежать, но во всем теле все ещё ощущалась жуткая слабость, ноги подкашивались, а воздух резал горло и лёгкие. Она на мгновение прикрыла глаза – мимо неё пробежали орущие матюгающиеся работяги – и, собравшись с силами, попыталась восстановить дыхание.

Вопли, мат, звон металла, и вот чьи-то пальцы снова хватают её, оттаскивая от стены как живой щит, но хватка вдруг слабеет, и Коре удается легко её сбросить.

Пузан падает на ребристый металлический пол как подрубленное дерево; взгляд Коры останавливается на чёрном мундире и какой-то железяке в опущенной руке; перед глазами всё плывёт, и дочь Деметры снова вжимается в стену.

Потом все как-то резко закончилось: офицер за ноги затащил валяющихся в живописных позах работяг в лифт, сложил их там в штабель, закинул туда же их инструменты, набрал номер этажа и вышел:

– Тебе стоит воспользоваться другим лифтом, – сказал он Коре.

У него оказался красивый голос, низкий и звучный, совсем не такой, какой должен быть у человека, который избегает общения. Кора вспомнила, что нужно поблагодарить его, и прохрипела что-то вроде «спасибо».

Офицер тихо хмыкнул и слегка приподнял её подбородок, разглядывая шею. Пробежался пальцами по горлу – пару раз стало больно, но в целом было терпимо. Кора, не привыкшая, чтобы к ней прикасались, молчала.

– Ничего страшного. Укутать чем-нибудь, и тёплое питье, – сказал он.

 – С какого ты уровня?..

Кора прокашлялась и принялась объяснять, что она дочь Деметры, и живёт на +131 этаже, там, где оранжерейные отсеки Деметры. Только туда она не пойдёт, потому, что сейчас меньше всего желает видеть собственную мать.

И вообще, ей нужно попасть на нижние уровни и найти там патологоанатома Таната Железнокрылого по прозвищу Убийца.

– Зачем он тебе? – офицер впервые продемонстрировал интерес, и Кора тут же пожалела, что рассказала обо всём так подробно: мало ли, как её собеседник относится к Танату.

 – Ты с ним знакома?

Кора покачала головой и опустила взгляд; офицер же снова приподнял её подбородок и требовательно заглянул в глаза:

– Ну же. Говори.

– Это… личное и касается только меня, – кое-как выговорила Кора, глядя в глаза: черные, внимательные и холодные, словно бескрайний космос.

Это ведь было непросто: говорить так в лицо человеку, который только что спас ей жизнь.