Викинги

Уж не она ли отомстила мне за давнюю обиду?

Ладгерд… Нет, она била в спину только тогда, когда враг пускался от неё наутек, не смея повернуться лицом. Я-то это знаю, я же видел её, мою Ладгерд, с копьём в руках, на носу боевого корабля. Она не изменила себе и в тот день, когда мы с ней смотрели друг другу в глаза и оба знали, что эта встреча последняя. Ты, усмехнулась она, ни дать ни взять Си?гурд-змееборец. Ты так же, как он, забываешь любимую ради другой. Вот только Сигурду помутило разум питьё, настоянное на злом колдовстве.

А тебя, мой конунг, и околдовывать не понадобилось.

А я ей ответил… должно быть, я делаюсь стар, если не могу не то что придумать ответ, но даже и вспомнить сказанное однажды! Я ей ответил: если я – Сигурд, стало быть, мне надо ждать скорой смерти? Которой ты, моя Ладгерд, непременно добьёшься? И ещё я сказал, что, пожалуй, не стану бегать от подобной судьбы, если только она, Ладгерд, поклянётся умереть на моей могиле. Они у меня всегда были остры одинаково – оружие и язык.

Но за ней тоже ни разу ещё не пропадало, будь то меткий удар или беспощадное слово. А что, спросила она, уж не испугался ли ты, мой конунг?

Испугался? Я, Лодброк?..

Впрочем, тогда я ещё не успел стать тем, кто я ныне. И прозвища не носил. Но и тогда никто не оскорблял меня безнаказанно. На неё одну я никогда не замахнулся бы – на мою Ладгерд, и она это знала. Если я когда-нибудь буду нужна тебе, Рагнар конунг, сказала она. Я или мои воины. Ты только позови.

Я не позвал её обратно.

Ни тогда, ни потом. А теперь даже у Фри?длейва, нашего сына, блестит в усах седина, и люди называют его разумным. Хорошо иметь сына, который о многом судит так верно. Это даже приятнее, чем никогда не ошибаться самому.

Он был уже взрослым мужем, когда я полюбил в последний раз. Фридлейв говорил, что Убе, мой младший, ненавидел меня из-за безродной матери, которую я ему дал. А мать чтил за то, что она сделала его сыном Лодброка.

Уж не его ли люди были там, в Ирландии, подле меня?.

.

2. Король Элла

Всю жизнь я ждал этого дня. Все девятнадцать лет. Каждый вечер я ложился спать с мыслью о Рагнаре Лодброке, и он снился мне по ночам. Он заносил надо мной свой топор, а я не мог пошевелиться. Сколько помню себя, столько же – и этот сон. Всегда один и тот же. Я просыпался в холодном поту и лежал с открытыми глазами, обдумывая месть. Потом засыпал вновь и гнался за ним по чёрному ночному болоту, и оно расступалось у меня под ногами.