Предание

Здесь люди собирались держать совет и в холода устраивали воскресные праздники. А строили его, еще когда я была маленькой. До сих пор помню совсем молодого отца, несущего на себе среди остальных честных молодцев огромные ровные, пахнущие живой сладостью бревна… Просторная и добротная вышла доми?на! Она строилась с расчетом на будущие поколения, так что наша немалочисленная община даже как-то по-сиротски сейчас ютилась в самом центре у очага.

Я не ошиблась, придя сюда!

Здесь собрались все жители деревни до единого.

Кроме меня. Они выглядели запуганными, сидели на скорособранных пожитках, а отец восседал на самом почетном месте и, угрюмо постукивая пальцами по дубовому столу (это всегда означает, что он в замешательстве), слушал рассказ нескольких мужчин. Я подошла поближе. Увидев меня, отец перестал хмурить брови, и глаза его потеплели. А мать кинулась обнимать и целовать меня. Я ответила на ее объятья и поинтересовалась:

– Что случилось? Почему все тут и напуганы так, как будто призраки стали ходить по улицам?

Мама вздохнула:

– Твое предположение недалеко от истины.

Призраки или нет, да только несколько людей в деревне видели сегодня огромную крылатую тень. Как из древних легенд. И из стада овец пропали два барана. Мы волновались – нашли и предупредили всех, кроме тебя. Многие мужчины отправились в яблочный сад искать мою старшую дочь, Элин, и вернулись ни с чем.

Мне стало стыдно: это наверняка именно они приходили, когда я перед уходом не удержалась и снова забралась на древний дуб полюбоваться красотами окрестностей.

Я слышала какой-то невнятный шум внизу, но не обратила особого внимания. Пробежали мурашки по спине: а если бы это была таинственная крылатая тень?

Сказки сказками, но мы помним и чтим древний ужас, таившийся среди наших предков: пращур Орвар слишком хорошо и точно все описал. Потому и заповедал жить в такой глуши под прикрытием листвы деревьев. И не много находилось смельчаков покинуть насиженные места, чтобы увидать Большую сушу. Два или три за всю историю нашего рода на острове.

Никто из них так и не вернулся.

Мои братья и сестры сидели рядом с мамой: два брата-близнеца Андерс и Андреас, появившиеся на свет через два лета после меня (им сейчас пятнадцать зим), и две сестры, Ирен восьми годков и Лусиа – пяти. Все они светловолосые, с большими голубыми глазами – в мать.

Мы же с отцом были счастливыми обладателями светло-русых голов, отливающих золотом, и серо-небесных глаз, обведенных черным углем по краям.