Чвак

Чвак

Марк Бужор

На бесконечных просторах вселенной сошлись в битве не на жизнь, а на дожить до отпуска две вечные всепобеждающие силы – предписания администрации и раздолбайство, доведенное до высшего мастерства. Выдержат ли эту непрекращающуюся ни на секунду схватку бесконечные просторы? Сумеет ли главный герой пройти через все испытания и добиться того, чтобы ему вернули назад руку и сердце? Кто такой папа и как выключить процедуру 8.1? Когда дадут горячую воду? Ответы на все эти вопросы слишком сложны, чтобы ответить на них в этой книге.

Зато все остальное тут есть. Было по крайней мере.

ДЕВЯТЬ КРУГОВ АБИТУРЫ

Курсант второго курса Сергей Воплин cтоял перед зеркалом. Голый пружинный матрац и опустевшая тумбочка как две сиротки жались друг к другу, глядя на него с прощальной тоской.

Воплин, жестоко не замечая их, кинул снисходительный взгляд на мрачного худого темноволосого юношу в отражении зеркала и причесал его короткими решительными взмахами расчески.

Внезапно в дверном проеме справа от юноши появился лунный лик, сияющий всеми эмоциями радуги.

– О! Серег! Ты тоже переезжаешь?

« Зефирка…» – Тоскливо подумал Воплин. « Блин, это август, вся общага переезжает». Не дожидаясь ответа Воплина, лик предложил:

– Давай наперегонки, кто быстрее чемоданы дотащит до новой комнаты! Кто проиграет, дает списывать взрывохимию целый год! Все! По рукам! На счет три! Раз! Два!

Полная луна исчезла и с гоготом помчалась по коридору.

Скоро топот переместился вверх на этаж.

Воплин некоторое время поразмышлял о трагической судьбе счета три, затем неторопливо взял чемоданы и спустился на улицу к ласковому прохладному ветерку, который нагоняли на него еще зеленые клены. Зефирка радостно хохотал уже где-то на третьем этаже в предвкушении воплинских лабораторных . Похоже, он был не в курсе перераспределения второкурсников в «кремак» – так называли Второй корпус одновременно за неожиданный цвет стен и постоянно дымившуюся трубу бани.

Осведомленность о текущем ходе мыслей администрации никогда не была сильной стороной Зефирки. Впрочем, Воплин не собирался побеждать и списывать лабы – это было такое же самоубийство, как Зефиркины попытки их делать – ему достаточно было освобождения от необходимости отдавать свои собственные на растерзание пирожками. И хотя он формально не принимал условий пари, но Зефирке было легче отдать проигрыш, чем доказывать, что не играл.