С мечтой не прощаются

Возле почты стоял ветряк с двухлопастным винтом; винт крутился то медленно, то быстро, как самолётный пропеллер, всегда поворачиваясь навстречу ветру. Радио не знало перебоев с энергией и было надёжным другом.

В тот апрельский день Ярославу ещё не раз удалось послушать торжественный голос Левитана. Разница с Москвой была четыре часа. Первый космонавт благополучно приземлился. Ярослав считал, что иначе и быть не могло. Всё уже предсказано…

Прошёл апрель, за ним – май. Кончился учебный год. Настало лето с комарами и паутами.

Ярослав нетерпеливо ждал, когда схлынет половодье и из Белого Яра привезут почту. Увидеть наконец, каков из себя Юрий Гагарин. По радиопередачам знали: молодой, живой, жизнерадостный. Бывший лётчик-истребитель. Двое детей…

Хорошо отдохнувшая за весну тётя Настя несколько дней разносила громадную кучу газет, журналов, писем. Ярослав не был разочарован. Первый космонавт оказался очень симпатичен. Было много портретов: в форменной фуражке, без неё, в гермошлеме. Одну из фотографий Лера вырезала и спрятала.

Младшая сестрёнка Танечка, перешедшая во второй класс, тоже знала, что этот красивый смеющийся дядька со звёздами на плечах слетал в космос, выше неба.

* * *

В последний карелинский год часто звучала по радио удивительная песенка, с простой и ясной мелодией. Задорный мальчишеский голос пел:

Тропинка первая моя,

Лети от школьного порога!

Пройди все земли и моря

И стань счастливою дорогой.

Ярослав подружился с семиклассниками Валькой Бирюлиным и Мишкой Симоновым.

Как и Ярослав, оба носили очки. У них тоже были простенькие фотоаппараты. И целый год в Карелино существовал «СТО» – союз трёх очкариков. Они любили дальние прогулки по окрестным лесам, вырубкам и болотам, много снимали. Ходили друг к другу проявлять плёнки. Фотографии печатали у Вальки – у него был увеличитель.

Весной и в начале лета они, прихватив фотоаппараты, втроём садились в обласок – лёгкую долблёную лодочку – и уходили в дальние плавания по Великому Весеннему морю.

Ветер гнал волны по простору разлива. То близко, то далеко стоял в воде розовый березняк, зеленоватый осинник…

Однажды в мае они причалили к старой берёзе. Высоко в кроне Мишка заметил несколько вороньих гнёзд. Он привстал, замахал руками и закричал. Вороны вылетели и закружили в воздухе. Ярослав вскинул фотоаппарат… И на долгие годы остался этот снимок памятью карелинского отрочества, глотком весеннего ветра. Будил странные, далёкие предчувствия.