Старость

С Йорамом я был знаком с 73-го года, но никогда не был уверен, что знаю его хорошо. Был он всегда загадочен, всегда немногословен и всегда уверен в себе. Растерянным я видел его только один раз, в том же 73-м, когда один романтически настроенный молодец с чужими ефрейторскими погонами на плечах отказался эвакуироваться вместе с ним на вертолете. Этот молодец тогда легко отделался, а вот многие другие погибли. По словам отца, Йорам тогда получил славный разнос от моего дяди Натана, который к тому же был и его начальником.

–– Ты должен был скрутить его, как тебя учили, и привезти его в таком виде – орал Натан на Йорама, имея ввиду меня – Или, в крайнем случае, стукнуть его чем-нибудь тяжелым по голове и привезти бесчувственное тело.

Дядя был чем-то вроде шпиона или, по крайней мере, имел отношение к системе безопасности. Но несмотря на профессию, его, обычно такого мягкого и интеллигентного, нелегко было представить гневно орущим, поэтому я отцу тогда не поверил, хотя и помнил рассказ Натана о том как он резал горло сирийским артиллеристам.

Но потом, пару раз, мне самому пришлось видеть Натана в ярости, и, хотя эти случаи я не люблю вспоминать, после них отцовский рассказ уже не выглядел преувеличением. Как бы то ни было, но Йорам, похоже, на всю жизнь сохранил чувство вины и потом несколько раз выручал меня в ситуациях, когда ему не стоило бы этого делать. А может, он просто был мне другом. Вот и теперь, он явно сказал больше чем следовало и развивать свою мысль явно не собирался. Мне вспомнились слова Аббы Эбана, сказанные им моей Наоми почти полвека назад:

"… Среди них есть и более вменяемые, но и этим застит разум призрачная перспектива немедленного мира. Эти-то в конце концов поймут, ну, увы, нескоро, очень нескоро. Ох, как бы не было поздно…"

Похоже, что один из них понял, и даже попытался об этом сказать. Вот только не всех это понимание устраивало и ему заткнули рот пулей, которую выпустил молодой придурок, марионетка в опытных руках.

Теперь история с убийством Премьера начинала выглядеть по-другому, но это была не моя история и я бы выбросил ее из головы, если бы не проскальзывающая в словах Йорама аналогия.

–– Времена изменились – продолжал Йорам – Теперь тебе никто не даст в руки винтовку и не предложит место в бронетранспортере. Тогда, на Синайском шоссе с тобой были наши ребята, а там, в Москве, ты будешь совсем один.

–– О чем ты? – изумился я – Тогда была война. Но она кончилась.