Повторим брачную ночь?

– Ты можешь презирать имя Фатторе, но, по-твоему, Брунетти, сын дешевой шлюхи, звучит лучше? – глумливо поинтересовался Лоренцо.

Это звучало не лучше, но в его мрачном, страшном детстве это было меньшее из двух зол. Особенно учитывая, что большее из зол предупредило его, чтобы он никогда не смел использовать фамилию Фатторе.

– Это твое наследие, как бы ты ни старался откреститься от него, – настаивал Лоренцо.

– Твои пять минут истекли, старик. И наши переговоры закончились. Любые проблемы с вашим бизнесом и войны с семьей Кармело касаются только вас.

Он направился было к двери, но тут Лоренцо заговорил:

– Твой отец подозревал, что, когда настанет это время, ты будешь непреклонен. Поэтому он просил меня передать тебе вот это.

Ромео снова замер. Лоренцо достал большой конверт и бросил его на стол с самодовольным видом.

– Я уже сказал тебе, что меня не интересует все, что связано с именем Фатторе. Что бы там ни было в этом конверте.

– Это очень личное и заинтересует тебя, mio figlio.

Я уверен в этом.

Подойдя к столу, Ромео схватил конверт и вскрыл его. Первая же фотография нанесла ему удар в солнечное сплетение. На ней он стоял у могилы матери, помимо священника, единственный присутствовавший при том, как гроб Арианы Брунетти опускали в землю.

Он бросил фотографию на стол, и его губы скривились, потому что на следующем снимке он сидел одетый в полный траур в баре своего отеля и смотрел в бокал с коньяком.

– Итак, Фатторе следил за мной пять лет назад. Может быть, он использовал бы это время лучше, занимаясь своим бизнесом.

Лоренцо сложил руки на животе.

– Смотри дальше. Самое интересное впереди.

Ромео поежился от тяжелого предчувствия, взял следующую фотографию и замер, глядя на себя. И на нее.

Мэйзи О’Коннелл, женщина с ангельским лицом и соблазнительным телом. Но не это сочетание, хотя и невероятно привлекательное, заставляло его постоянно возвращаться мыслями к ней.

Что-то произошло между ними в том номере отеля, кроме безудержного секса. Он ушел от нее, чувствуя себя надломленным, и сражался с тоской по ней, которая мучила его очень долго.

Он не имел намерения возрождать эти короткие, нарушившие его упорядоченную жизнь отношения. Ромео швырнул фотографии на стол, не заботясь о том, что они рассыпались в беспорядке. Прищурив глаза, он посмотрел на Лоренцо и резко произнес:

– Это почти смешно.