День одиннадцатый

У них обоих поменялись система ценностей и взгляды, но вместе с тем друг для друга они по-прежнему оставались неизменно родными и понятными друг другу людьми.

Миссис Хамвилл, напротив, ничего не нравилось в Чарлиз. Скорее, все только раздражало. Раздражало, что с ней надо считаться, как пусть и с далекой, но родственницей ее мужа, причем бедной. Она пребывала в постоянном страхе за свое наследство, которое, по причине сиротства, девица обязательно примется оспаривать после смерти тетушки, родной сестры матери Чарли.

Вдобавок к тому, а быть может, исходя из этого, ей не нравился характер Чарлиз, внешний облик, манера двигаться и говорить, даже одеваться. Она считала, что до уровня приличной леди той недоставало выдержанности и ледяного спокойствия, смирения, любви к диванному образу жизни и вышиванию. Для нее Чарлиз была то слишком молчалива, то чересчур навязчива, разговорчива и активна. Во всем ее поведении и в каждом отдельном поступке миссис Хамвилл виделся сокрытый подвох. Но причина была одна. Она просто не любила ее. А отсюда и неприязнь одежд и манер, казавшихся ей слишком свободными, слишком отличными от тех, к которым она привыкла в городе. Радостные эмоции Чарлиз, неожиданные быстрые движения ног и рук во время исполнений указов самой миссис Хамвилл, просьб тетушки или собственных желаний, даже платья ее казались совсем непристойными, ведь в них, сверху сшитых наподобие рубашек или платьев горничных, никогда не было корсетов, а тонкие дешевые ткани снизу часто высвечивали силуэт ног! Это было недопустимо низко и неприемлемо. Миссис Хамвилл точно знала это. Как и все те заповеди, что еженедельно читались в храме Томплинсона, каждое воскресенье и в праздничные дни, когда она неизменно ездила в коляске на службу. И чем чаще она посещала богоугодное заведение, тем более рьяно убеждалась в бесспорной правоте собственных умозаключений, приводя себе доказательства в том, что Чарлиз порочна в каждом своем проявлении. Даже в том, что ноги и грудь Чарли не были спрятаны под огромное количество юбок или корсетов, являя собой простоту, свободу движений и банальное отсутствие средств, Энн Хамвилл видела распутство, порожденное греховными мыслями. Так, приписывая собственные мысли неимущей родственнице, она уже давно присматривалась к Чарлиз, ожидая ее проступка и мечтая оградить сына от общения с ней, а лучше убрать совсем ее из своей жизни.