Контуженный: Каторжанин

Но лучше уж поголодать денёк, чем туда соваться.

– Арену? Что это такое? – заинтересовался я.

– Эх, парень, не надо оно тебе. Поверь, мы таких, как ты, повидали немало. Туда всех вас, таких же Шустрых, тянет, только вот век бойца там очень недолог, рано или поздно тебя прикончат.

– Да я вроде пока и не собирался никуда лезть, но понимание-то надо иметь, что это такое.

– Арена – это, так сказать, местное легальное развлечение и священное право. Есть шанс туда попасть и у тех, кто туда сам не рвется. Бои до смерти, кто против тебя выйдет, неизвестно, может, человек, а может, гуманоид какой или ксенос.

Сам понимаешь, слабаки туда сами не идут, так что вот так, – пояснил мне Культя, – мне еще повезло, – показал он мне свою руку, – только руки лишился.

– И что за победу дают?

– Обнуление рейтинга общественной опасности и месяц можно на работы не выходить.

– Ну и что за проблема с этим рейтингом? – не совсем понял я.

– Если ты наберешь двадцать пунктов, то тогда тебя просто в утилизатор спускают, если на Арену идти не согласен, был человек и нет его, все просто, иначе тут бы все друг друга давно уничтожили, а так искин откачает из камеры воздух, и всё.

– Понятно, – протянул я, – значит, надо быть поосторожнее. За что его вообще повышают, ну, кроме убийства?

– За убийство дают пять единиц, тебе две дали только потому, что ты только что прибыл и не в курсе всех здешних правил. Нападение на представителя учреждения, то есть на охранников, от пяти до десяти единиц, тут уж какие обстоятельства.

Есть еще масса всего, за что его могут повысить, тут всё на усмотрение администрации.

– А как-нибудь снять эти пункты можно? Есть же еще какие-то баллы полезности.

– Да, наберешь пятьдесят баллов полезности, и один пункт опасности у тебя снимется, – пояснил Румб.

– И все? – удивился я.

– А ты как хотел, замочил кого-нибудь, и всё, будет легко и просто, нет, Шустрый, не будет. Система-то исправительная, они считают, что так нас перевоспитывают.

– Так мы тут все равно на пожизненном, какой смысл нас менять?

– Законы Содружества, парень, жизнь разумного есть высочайшая ценность, даже наши, поэтому и надо нас перевоспитывать.

– Ага, а потом кислород откачивать, если не перевоспитался, – хмыкнул я, – очень уж какие-то двойные стандарты получаются.

– Такие тут правила, Шустрый, – подытожил Гизо и, встав, полез к себе в лузу, расположенную в самом конце камеры.

Полез на свое место и я, разговаривать больше было не о чем.