Кредиторы гильотины

Завещание

Две недели спустя после событий, описанных нами, около одиннадцати часов вечера в освещенных окнах первого этажа ресторана Дор можно было увидеть человек двенадцать, сидящих вокруг большого стола. Они отмечали обедом брак Маргариты Лебрен и Андре Берри. Когда приглашенные на свадьбу приехали в ресторан, лакеи говорили:

– Право, можно подумать, что это не свадьба, а похороны.

Но благодаря хорошим винам обед мало-помалу оживлялся, и за десертом все были уже веселы.

Один из родственников жениха, торговец мебелью из предместья Сент-Антуан, отвел в сторону старшего из братьев новобрачной, Винсента.

– Мсье, – сказал он ему, – буду откровенен. Если мой племянник женился на вашей сестре, то, конечно, не по моей вине. Вы знаете, что мы, люди коммерческие, имеем предрассудки; во всяком случае, она – дочь человека, который был осужден… Осужден и казнен.

Винсент слушал с улыбкой на губах. Он был бледен и не шевелился.

– Вы скажете мне на это, что если отец был убийца, то из этого еще не следует, что сыновья и дочь люди не честные.

Конечно, не могу сказать, что я сам воплощенная честность, и сын у меня негодяй, но это ничего не значит. Я говорил моему племяннику: «Ты напрасно женишься на дочери убийцы». Я человек откровенный и говорю то, что думаю.

Винсент был бледнее мрамора, на губах его выступила пена. Тем не менее, он отвечал:

– Да, вы откровенны.

– Да, таков уж я родился. К счастью, ваша сестра изменит имя. Но знаете, когда я сюда приехал, я говорил себе: «У них будет мрачный вид в трауре!» И что же? Невеста одета в белое, вы одеты, как все.

Это удивило меня. Я сказал себе: «Почему они одеты таким образом?» А потом я понял и благодарю вас за это. Вы сказали себе: «Мой отец большой преступник, он обесчестил нас, но мы постараемся забыть об этом и в доказательство того, что мы о нем не жалеем, что мы не зависим от него, мы не будем носить по нему траур». Это очень хорошо, молодой человек! Я человек откровенный и говорю вам в двух словах – это очень хорошо!

– Благодарю вас, мсье, – откликнулся Винсент.

Старший сын Корнеля Лебрена стоял, опершись о стену и заложив руку за борт жилета. В продолжение всей тирады торговца мебелью он стоял совершенно спокойно и даже улыбался. Когда же родственник новобрачного отошел, Винсент глубоко вздохнул и вынул руку из-за жилета – ногти его были в крови: с такой силой он впился ими в грудь, чтобы сдержаться.