Анклав Теней. Триумф Теней

Огонь не сжигал гранит, не плавил камень и не позволил уничтожить ни одни из ворот.

Зур развлекался, нападая сверху на защитников, но помочь в глобальном плане не смог.

Вот если бы вымахал размером с двухэтажный дом, тогда, конечно, другой разговор. Однако на этом этапе развития дракон, к сожалению, в большом сражении действовал не с тем размахом, какой подсознательно ожидаешь от летающей рептилии, сотворенной магическим способом по рецепту древних чародеев.

Использовать Трансформу для проникновения за стены города и открытия врат изнутри, признаться честно, я не рискнул.

Как ни посмотри, а меня трудно назвать неуязвимым существом, не боящимся смерти. Тем более под действием неизвестных артефактов, влияющих на заклинания.

Оставалась классическая осада. Чем мы и занялись после того, как договорились о коротком перемирии, чтобы забрать тела мертвых и раненых и обменяться немногочисленными пленниками.

Кстати, во время переговоров выяснилась любопытная деталь. Прямо об этом не говорилось, но проскользнуло между строк.

Оказалось, Лига не рассчитывала на столь резкую реакцию. Торгаши и не думали втягиваться в войну лично, планировали исполнить роль всего лишь пассивного помощника Ландрии в развернувшемся противостоянии.

Каково, а? Хитрожопые спекулянты не ожидали, что им так мощно прилетит за потерю нейтрального статуса. И судя по поведению, уже жалели, что поддались давлению Магнуса.

В конечном итоге это, разумеется, ничего не меняло, но какой-то простор для маневра в дальнейших переговорах давало.

Поэтому зарубку в памяти сделал, на всякий случай.

Так прошло три недели. Мы стояли лагерем под стенами Изумрудного города, по окрестным дорогам шныряли наши конные разъезды, патрулируя местность. Торгаши сидели тихо, не показывая из-за крепких стен носа. Наступило шаткое равновесие.

А потом у меня начались проблемы с самочувствием. Стал плохо спать, появились какие-то жуткие кошмары. Голова постоянно раскалывалась. То исчезала, то пропадала непонятно откуда взявшаяся слабость.

Раздражительность стала моей верной спутницей, вместе со вспышками беспричинной ярости.

Так продолжалось какое-то время, пока однажды, лежа в шатре на походной койке, я вдруг не понял, что должен сделать, чтобы избавиться от наступившего недомогания.

Это походило на озарение, знание возникло само собой и не являлось плодом каких-то долгих размышлений. Словно кто-то щелкнул переключателем и появилось понимание того, что на самом деле со мной происходит.