Открытое небо

И не заканчивалась твёрдая чёрная земля под ногами. Всё ушло навсегда. Милосердное свойство памяти – хранить свет далёких дней, но он давно погас. Чёрная поверхность дороги, словно выжженное поле.

Темень кругом, но будто бы отражается ещё на асфальте небо, следы прошедших дождей, все воспоминания, всё, чего уже нет.

Вот и это место… Столько лет проходил мимо, но оказалось, что всё равно шел сюда. Самым длинным, кружным путем.

Вверх было идти тяжело. Ступеней много, как прожитых дней. На каждой хотелось остаться.

Одна за другой, по одинаковым ступеням, всё время вверх, не оглядываясь. День за днём… Пройденные ступени исчезали, делая невозможным шаг назад. Железное полотно подрагивало и двигалось под ногами.

На высоте было холодно. Осенняя ночь у догоревшего костра. Показалось, что если закрыть глаза – город исчезнет.

Он долго-долго смотрел вдаль, словно что-то пытался увидеть, опускал голову, но снова и снова с надеждой всматривался вперёд, что-то искал глазами… Впереди была только темнота.

Вот и всё.

Подводя итоги… Итоги! Даже в такие минуты в голову лезут казённые слова, эта липкая грязь. К черту всё, никаких итогов!

Жизнь прожита. Так каким был мой лучший поступок? В измученной памяти что-то вспыхнуло и он снова увидел ту солнечную улицу, поворот, красный трамвай.

Девушка перебегала дорогу и у неё каблук застрял в узком трамвайном рельсе. Высокий сапог до колена. Подвернула ногу и упала набок. Перед самым трамваем. Через миг – дрожание земли. Повернулась и оцепенела: трамвай уже нависает.

Скрежет тормозов ударил в уши. Не остановить, слишком близко.

Я помню это до сих пор, помню её. Хрупкая маленькая фигура под огромным давящим трамваем. Через несколько секунд – крик, боль, агония. Острая жалость пробила насквозь всю душу. И ужас перед тем, что будет сейчас перед глазами – разрезанное живое существо, визжащее от боли. Резкая чёрная тень уже упала на неё. Не успеть. Господи, не успеть!

Всё равно бросился в эту чёрную тень, под трамвай. Бежал изо всех сил, но как медленно всё плыло перед глазами, как в немом чёрно-белом кошмаре… Неощутимая раньше дрожь земли и такая слабость в ногах… Рванул её на себя, лямка отлетела, обнял, прикрыл собой, перекатился-упал в сторону.

Крики с остановки долетели позже. Трамвай вскользь задел плечо равнодушной стальной мордой и, уже безопасный, прополз мимо.

А на мне ещё были наушники… И спокойная скрипичная партия не перестала литься… Нет резче контраста, чем между музыкой и смертью.