Танго с мертвецом

Почти на три месяца девушка забывала о суете городской жизни и предавалась уединению с природой. У неё в селе даже был ухажёр. Сын владельца местного магазина Василий, который увлечённо катал девушку на своём мотоцикле по селу и окрестностям.

Когда Катя приезжала в село, Вася был тут как тут со своим новеньким байком и встречал её возле автобусной остановки. Но сегодня его почему-то не было.

– А где Вася? – спросила Катя у бабушки.

– Женился твой Васька, – ответила бабушка, то ли со злобой, то ли равнодушно.

 – Переехал жить в соседнее село. Эх, такую девку упустил.

–Так у нас не было ничего серьезного, – улыбнулась Катя. – Мой жених учится со мной в университете. И мы любим друг друга.

– Мне вот забор надо починить. Придётся просить соседа, а за «спасибо» тот даже молоток в руки не возьмёт. А так Васька мог бы подсобить. Ты не стесняйся, ешь, небось, в городе такой еды давно нет. А здесь всё натуральное, без химии.

На следующее утро Катя, как и принято в селе, встала едва первые лучи рассвета забрезжили на горизонте.

Начинались трудовые будни. Нужно было прополоть грядки, собрать ранние ягоды малины и обработать деревья от тли и мошкары. Бабушка привычно крутилась возле печи, готовя внучке вкусный завтрак.

– Бабуля, скажи, а это правда, что мой дедушка умер, – спросила девушка, показывая рукой на фотографию ещё не старого мужчины, стоящую на тумбочке возле бабушкиной кровати.

Варваре шёл девятый десяток лет, но она по-прежнему была подвижной и почти никогда не жаловалась на своё здоровье.

Но вопрос внучки встревожил её.

– Конечно умер, солнышко, в восемьдесят втором. Он ещё не был слишком стар, но послевоенное голодное детство дало о себе знать. Заболел, бедолага, долго мучился и умер, – Варвара смахнула с щеки одинокую слезу. – А ты почему спрашиваешь?

– Ты совсем мало рассказывала о нём, и я почти ничего не знаю о его жизни.

– А, что особо рассказывать, – отмахнулась Варвара. – Столько лет прошло.

– Ночью он ходил по моей комнате.

Лицо бабушки исказилось в ужасной гримасе. Она бросилась к иконе, висевшей в углу комнаты и, крестясь, начала причитать:

– Боже, спаси и сохрани. Боже, спаси и сохрани.

Потом она едва слышно стала долго что-то шептать, едва шевеля губами, и снова причитать:

– Боже, спаси и сохрани, не дай невинной душе попасть в ад. Боже, спаси и сохрани.

Потом она повернулась к внучке, и Катя чуть было не потеряла дар речи. Такой она видела бабушку впервые.