Скульптор жизни. Том II

Случалось, что на совещаниях по вопросам кредитования скандинавской компании один из многочисленных рядовых сотрудников отдела, возглавляемого Эдуардом, высказывал здравую мысль, делая это с весьма похоронным видом и сильно волнуясь. Эдуард спокойно обращался: «Станислав, вы подсказываете мне мудрую идею… Думаю, примерно таким образом мы и поступим… Обдумайте более полно свои слова и приходите ко мне через три дня, обсудить». Если через три дня был нерабочий день, на встречу это не влияло – Эдуард встречался в неформальной обстановке, выслушивая подготовленный проект, и уже через неделю представлял его своему руководству, упоминая имя талантливого сотрудника и получая преданность подчиненных.

Иногда какой—нибудь действительно талантливый банкир, с острым умом и трезвым рассудком, слишком рьяно и уверенно защищал свое мнение по определенному вопросу. Эдуард, не переносящий намеков на конкуренцию с собой, прерывал речь оратора на первом спорном моменте или невольной паузе: «Виктор, вы говорите об этих 12 процентах как о данности, однако, по умолчанию они у нас не появятся – их нужно откуда—то взять.

Об этом я подумаю на выходных, а на следующем совещании выскажусь по вашему вопросу. Там и решим». Пыл банкира немного спадал, и он с трепетом ждал вердикта руководства. Если перспектива была, то Эдуард представлял проект своему начальству, не говоря об истинном создателе, а последнему сообщал, что ничего быть и не должно. Если перспективы не было – Эдуард прямо говорил об этом сотруднику на совещании, но предлагал ему подумать над чем—то стоящим, направлял его энергию в нужное русло.

С равными себе менеджерами Эдуард общался и по-дружески. Шутил, смеялся, хлопал по плечу, улыбался, обедал, удивлял своими знаниями и выручал в трудные моменты. Когда же дело доходило до профессиональной деятельности, Эдуард действовал сухо и как того требовали интересы Банка и страны.

С начальством Эдуард вел себя на равных, впрочем, зная меру. Он советовал, предлагал, говорил, убеждал, агитировал в пользу руководства, но не позволял общаться с собой по формуле «начальник—подчиненный».

Это объяснялось его связями с федеральными чиновниками. Хоть это и не находило поддержки среди банковских служащих, но все же давало Эдуарду уверенность в послезавтрашнем дне.

Основой же всего благополучия стала простая дружба с Орловой. Дружба, которой Эдуард очень дорожил и, об отсутствии развития которой на ранних стадиях, сильно переживал. Но все сложилось просто великолепно.