Центр мира

Бывшие колхозники, рабочие хлопковых фабрик, строители, научные сотрудники, госслужащие… Человеческий мусор, оставшийся на развалинах великой империи – Союза Советских Социалистических Республик.

Человек, сидевший у прохода в корейском автобусе «дэу» среди сорока двух «челноков», набранных в приграничном посёлке Алтын Кошт, прикрыл глаза. До сего дня его жизнь состояла из того, что он заносил на бумагу свои мысли и передавал их другим людям. Отныне же мысли должны уступить место поступкам. И самый незначительный из них будет сопоставим с величайшим подвигом.

Сегодня нужно пересечь границу.

Человек закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Его паспорт, так же как и паспорта всей группы, лежал у главы турфирмы «Кара Ашин» Султана Нурахметова. Пограничник, скорее всего, даже не будет сличать лица с фотографиями, а просто пересчитает людей в автобусе по головам, как баранов.

Автобус тронулся. Впереди запричитала женщина на казахском диалекте тюркеш. «Интересно, – подумал человек, – почему эти люди так держатся за свои племенные самоназвания? Казахи, киргизы, уйгуры были всего лишь частями одного великого народа – тюркского эля.

Вот и сейчас они зовут по имени родового союза одно из наречий величайшего языка мира».

Из окон несло смрадом выхлопов автомобильных двигателей. Неожиданно в руку человека ткнулось что-то жёсткое. «Пограничник, – обречённо подумал он. – Сейчас потребует выйти и дать объяснение офицеру. Тогда начнётся… Сколько раз мы прокручивали этот вариант? Немедленно позвонить Хузену.

Требовать адвоката. Да, стало быть, адвоката для никчёмного „челнока" на заплёванном пограничном переходе Алтын Кошт! То-то будет смеяться пограничный офицер – ему проще вывести меня из машины, выстрелить в затылок и утопить в выгребной яме, как, по слухам, это делают с пытающимися бежать преступниками. Или – передать китайцам… Но китайских законов я не нарушал, поэтому, так или иначе, это останется делом казахских властей. Нет, сразу меня не расстреляют – Верндль обещал, что будет наблюдать и фиксировать на плёнку весь „процесс перехода"». И, успокоенный мыслью о Верндле, человек решился открыть глаза.

Через проход ему протягивала сухую, костлявую руку маленькая пожилая казашка. В кулачке она сжимала катышек сухого горного сыра, пропитанного дымом, стелющимся над плоскими крышами кишлаков. Человек улыбнулся, и казашка улыбнулась в ответ. Он взял сыр и начал его есть, отламывая жёсткие, тягучие крошки.