До третьей звезды

 – Двадцать талонов – десять пачек сигарет в обменнике. Столько и не нужно, ещё и на тампоны останется. Хорошо, что тропики второй день идут».

Опиловщицы не знали, что такое «тропики». Понятно, что А-100 – маленький манометр, А-120 – большой, на котором и больше подтёков металла после литейного цеха, которые стачивала напильниками бригада. Манометр в тиски – пройтись грубым драчёвым, подобрать основные дефекты личнёвым, шлифануть бархатным. Пять минут – и корпус готов к последующей покраске.

И опять драчёвый, личнёвый, бархатный, драчёвый, личнёвый, бархатный, драчёвый, личнёвый, бархатный. Работа как работа. Талоны опять же – пусть не такие, как у револьверщиков с фрезеровщиками, но жить можно.

А иногда в работу привозились манометры с фиолетовым клеймом «экспорт» или с жёлтым «тропики». Первые оценивались вдвое к обычным, вторые – втрое. Считалось, что к такой продукции относиться нужно более тщательно, но ОТК не шибко придиралось, процент возвратного брака был примерно таким же, как обычно, а талонов за ту же работу прибавлялось.

На какой экспорт, в какие такие тропики могли отправляться эти манометры, изготовленные по древним советским технологиям, Лена не представляла, да и представлять не хотела. Талонов на круг выходило больше, а другой валюты на посёлке не было и быть не могло.

Гудок к обеду накрыл гулкий шум механического цеха. Бригада побросала окурки в ящик с пожарным песком и потянулась в сторону раздевалки, где в металлических шкафах висели зимние бушлаты.

Столбик термометра в трудовом поселении Звезда-3 сегодня показывал минус 32 градуса.

Когда смена уже подходила к концу, на опиловочный участок заглянул мастер. Дед Никодимыч одышливо осмотрел пару корпусов с поддона готовой продукции, подошёл к Лене: «Стольникова, к начальнику цеха». Девки нахмурились – дневной план бригаде никто не отменял, – но смолчали: каждую могут дёрнуть к цеховому, и не грамоту вручать, а на неприятный разговор.

Приятных разговоров с исправленцами у граждан начальников не бывает.

– Садись, Стольникова, – начальник цеха тонким пальцем ткнул Лене на стул для посетителей, кивнул мастеру на соседний. Лена села, с рукавов робы на полированный стол посыпались крупинки металлических опилок. Никодимыч, деликатно кряхтя, устроился напротив, глянул в глаза коротко, непонятно.

– Как она? – спросил начальник у мастера. – Кури.