Черный ферзь

Паук отыскал на ней еле приметный люк, ухватился за рукоятку, с кряхтением повернул. Свордена расчехлил шест и передал его Пауку. Тот примерился, ткнул основание с разъемами в отверстие люка, повернул. Теперь шест крепко торчал за кормовой рубкой.

Сворден дотянулся до затвора. Лезвия ловушки растопырились. Прицепили приманку – здоровенный кусок тухлятины. Сверху донеслось карканье – громовые птицы закружили над дасбутом.

– Чуют, – Паук облизнул губы, поискал взглядом снег, но на теплом корпусе он таял, и лишь кое-где в трещинах и выемках покрытия чернели лужицы.

 – Отойдем.

Они притулились к ледовому подкреплению рубки, спиной ощущая подрагивание дасбута – внутри работали мощные механизмы. Отчетливо различался свинцовый привкус – радиация. С трудом верилось, что торчащий нелепый шест, да еще с наколотым куском мяса, может хоть как-то повредить столь могучей машине.

Сворден вздохнул, снял и почистил очки. Мировой свет слепил. Марево поглощало метеорологические установки. Кальдера отбрасывала длинную непроглядную тень на правый туск – изогнутый выступ внешнего материка.

Устройство мира казалось таким же нелепым, как и все предприятие по нападению на дасбут.

Громовая птица камнем упала на приманку. Ловушка щелкнула, лезвия сомкнулись. Оглушительно треснул разряд. Из отверстия повалил густой дым.

Паук встал, помахал.

– Видим, – сказал вновь неизвестно откуда возникший Церцерсис. – Дай руку.

Сворден втащил на палубу Церцерсиса, затем помог взобраться остальным.

– Гладко прошли, – заметил Гнездо.

– Заткнись, – показал кулак Церцерсис. – А то сейчас кальдера зашевелится, кехертфлакш! Тогда и увидим, что гладко, а что шершаво. Живо на рубку!

– Здорово их! Сечешь, башка? – Пятнистый гордо выпятил подбородок, покровительственно похлопал Свордена по плечу, привстав на цыпочки.

Клещ схватил Пятнистого за шею и несколько раз пригнул к палубе. Паук вышел из привычной хандры, резво подбежал и отвесил Пятнистому пинок. Над головой закричали громовые птицы.

Все замерли, всматриваясь в центр мира. Затем на носовой рубке возникла фигура в мохнатой шубе. Пятнистый взвизгнул, но Клещ держал его крепко.

Человек спустился на палубу и двинулся к кормовой рубке. Испещренное шрамами и татуировками лицо ничего не выражало. Заплетенные во множество косичек волосы свисали ниже плеч. Подвешенные к ошейнику сушеные сморщенные головы глухо стукались друг о друга. От мохнатой шубы несло затхлостью, спертым воздухом.