Закон блатного мира

Среди них есть главный, а остальные – подчиненные.

Человек, который казался в этой пятерке лидером, стоял чуть впереди. Он был одет в длинное серое пальто, из-под которого выглядывали черные брюки, руки он держал в карманах, лишь изредка вынимая левую, чтобы взглянуть на часы. На вид ему можно было дать около тридцати пяти лет. Роста он был невысокого и особенно сильным на первый взгляд не казался, но по выражению лица, по суровому взгляду, по множеству мелких, почти незаметных черточек было видно, что человек этот намного опаснее любого здоровяка-атлета, накачавшего себе в спортзале бицепсы размером с футбольный мяч.

Лицо у него было острое, хищное, а взгляд тяжелый. Он был чем-то похож на волка – матерого серого хищника, повидавшего на своем веку и облавы, и капканы, и отравленные приманки, но до сих пор сумевшего остаться в живых и ставшего только опаснее.

Это был Николай Иванович Степанов, больше известный в Магаданской области как Коля Колыма, старший брат Филина, который должен был сегодня откинуться со строгача, честно отмотав свой пятилетний срок от звонка до звонка, как и положено правильному блатарю.

Таким же блатарем являлся и сам Коля Колыма – у него за плечами были четыре ходки, все за воровство, все от звонка до звонка, без единого косяка. Как пишут в ментовских протоколах: «опасный рецидивист». Сейчас Колыма был правой рукой смотрящего по Магаданской области, вора в законе Вячеслава Сестринского, больше известного как Батя. По сути дела, Батя являлся теневым хозяином края, в его руках был весь черный оборот золота, дававший баснословные прибыли.

Один из своих сроков Колыма мотал как раз в сусуманском штрафняке и поэтому прекрасно понимал, какие чувства должны обуревать сейчас тех, кому до откидки остались считанные секунды. Тем более что это был его брат – младший, любимый. Колыма снова взглянул на часы. Без двух минут двенадцать. Сейчас начнут выпускать. Ну да, точно, вот уже ворота поехали в сторону, открылись… Ага, а вот и первый освобожденный.

Нет, не Сашка, кто-то другой…

Филин вышел из ворот лагеря двенадцатым. Едва увидев брата, Колыма сорвался с места, бросился ему навстречу. Лицо младшего было бледным и истощенным, он сильно исхудал, но на ногах держался вполне уверенно и летящего ему навстречу старшего брата узнал сразу, несмотря на пятилетнюю разлуку.

– Сашка! – Колыма подлетел к брату и крепко обнял его.

– Коля! – сдавленно ответил тот, с трудом удерживая подкатившие к глазам слезы.